— Ты, что покрасил её?! — Эва переводила взгляд со стены на Яна и обратно.
— Глупый вопрос. Ты же не слепая. Покрасил на два раза.
— Ну, ты и наглее-е-ц! — Она смотрела на белую поверхность, на которой не проступало ни единого тёмного штриха, не веря, что ещё несколько часов назад, там что-то вообще было.
— Мне не понравилась та белиберда, что ты нарисовала. Так что давай будем исправлять вместе. Я прошу прощения, но я сказал тебе тогда правду…
— Не продолжай, остальное я знаю.
— Эва?
Она повернулась к нему на мгновение и выпалила:
— … что ты похотливый самец!
Ян удивлённо моргнул и расплылся в улыбке. Да, в гневе она потрясающе красива! Просто великолепна! Признал, что это зрелище стоило той бессонной ночи, что он провёл в компании с банкой белой краски. В её злости не было агрессии, хоть она и пыталась сделать грозный вид, не было той истеричности, что присуща всем женщинам. Во всяком случае, те, с которыми сталкивался до этого Ян, обладали ею сполна.
Эва испытывала одновременно облегчение и возмущение, а может быть даже ярость. Радость, что ей больше не придётся наблюдать эту серую унылость, быстро сменил праведный гнев несправедливости того, что неделя её напряжённой работы, бессонные ночи и трудоёмкие дни пошли коту под хвост, как по мановению волшебной палочки, а точнее волшебной кисти некого небезызвестного самовлюблённого мастера. Это была большая наглость с его стороны — просто взять и закрасить стену белой краской. Видите ли, ему не понравилась её «белиберда», так он, кажется, выразился! Подумать только! Когда Лора ему это предлагала, ему понравилось, а когда Эва нарисовала, он возмутился. Оставлять это так просто она не собиралась. По крайней мере, душа требовала хотя бы высказаться. Но с ним невозможно разговаривать!
— Ян, — вкрадчиво начала Эва, а вернее, продолжила свои изъяснения по поводу его ночных развлечений, — ты нале-е-ец, — протянула она и покачала головой.
— Эва-а? — Ян поддержал её тон, приподняв тёмную бровь с самодовольным видом.
— Ты хам!
— Да-а… — он протянул это так, будто она говорила ему комплименты, и сделал шаг по направлению к ней.
Эва, предупреждающе вытянула ладошку вперёд.
— Стой на месте и не приближайся ко мне!
Он ухмыльнулся и крадучись сделал ещё шаг.
— Стой!
— Я просто очень голоден и хочу позвать тебя поесть. Только и всего. — Он пожал широкими плечами.
— Ну, так зови, нечего кружит вокруг меня!
— Зову! — Протянул ей руку.
Эва посмотрела на его протянутую ладонь, и почему-то внутри что-то дрогнуло. Было страшновато взять его за руку, будто дотронуться — значит отдать себя и согласиться на что-то большее.