Пока Игинкат устраивался на лавке, в голову ему вдруг стали приходить не очень уместные мысли. Мог ли он каких-то три месяца назад даже представить себе, что будет вот так добровольно и с достоинством укладываться под розги?! Да скажи ему тогда кто такое, он бы только пальцем у виска повертел! А если бы его приятели из той прежней школы вдруг оказались в таком положении? Да они наверняка сочли бы своим долгом сопротивляться до последнего! Ага, и тут же стали бы объектами насмешек вот этой местной малышни, которая бы их и трусами обозвала, и слизняками, и девчонками! Что же с ним случилось такое, что он теперь думает, как франгульские ребята, а не как кенлатцы? И почему он даже не заметил, когда стал мыслить по-другому? Или это на самом деле всегда в нем было, что он так легко принял местную мораль?
От философских размышлений его оторвал первый удар розги. Удивительно даже, как удалось не вскрикнуть. Дальше мальчик сосредоточился и последующие удары встречал стоически, даже дернуться себе не позволял, даже тихонько простонать сквозь зубы. Кому-то из членов комиссии показалось даже, что мальчишке слишком слабо перепадает, и он стал покрикивать на сержанта-секутора: «Шибче лупи! Шибче!». Сержант удвоил усилия, но Игинкат выдержал и это, хотя мальчику казалось, что его зад просто шинкуют на части. Напрягшись всем телом, что даже мышцы заболели, паренек сжал зубы и крепко зажмурил глаза, чтобы оттуда не выкатилось ни слезинки. Слово «пятнадцать» из уст генерала, самолично отсчитывающего удары, прозвучало для него слаще райской музыки.
Теперь надо было подниматься с лавки и возвращаться к своему стулу. Пятиться спиной выглядело бы смешно, никто из пацанов так не делал. Но это значит повернуться передом к залу, а там женщины… Щепотью попытаться прикрыться? Все равно тогда его вид будет смешной и совершенно недостойный победителя. Малыши, вон, не стеснялись абсолютно! Ну да, им было чем гордиться, в том числе в глазах собравшейся публики, а ему, что, нечем?! Да, он куда старше их, но он тоже победил и прошел это испытание, наверное, лучше всех! Отринув сомнения, Игинкат пошел назад гордой походкой, несмотря на боль в ягодицах. Никаких смешков в свой адрес он не услышал, только почтительное перешептывание.
Дальше настало время подведения итогов. Мальчиков, выдержавших экзамен, поочередно вызывали к столу, поздравляли и вручали им знаки мальчишеской доблести первой ступени. Шестилетний Ивле и еще один пацаненок, которому было всего пять, получили к этому еще и красные трусы, которые, разумеется, прямо тут же и надели. Радости малышей просто не было предела! Игинката тоже отметили особо, вручив ему почетную грамоту от экзаменационной комиссии «за лучшие результаты во всех видах испытаний». Взяв ее в руки, мальчик заметил, что теперь не только пацанята, но и их родители взирают на него с нескрываемым уважением. Кто-то из отцов, как расслышал Игинкат, даже прошептал соседу: «Иностранец… а ведь настоящий франгуляр растет…». Что скрывать, это было приятно.