– Танюш, лучше налей мне чаю. Ты же знаешь, мне пока не до женитьбы… – Ушел от ответа Олег.
– Не надо мне ля-ля. Ты эту обезьянку себе завел, поэтому и не до женитьбы. А с подружкой бандита я тебе связываться не советую. Вернется ее дружок и пристрелит тебя.
– Не вернется. – Вздохнул Голенев: – Я его убил.
За столом повисла тишина. Глаза у Татьяны округлились:
– Шутишь?
– Шучу, Таня. Ладно, ребята, пойду. Надо собраться, помочь дома мебель расставить и выспаться. Дорога до аэропорта не близкая, как бы за рулем не уснуть…
Тихон проводил Голенева до прихожей и обнял на прощание:
– Да уж, ты себя береги. Жизнь, так сказать, только начинается.
– Обещаю, Тиша, а ты подумай о словах Татьяны. Она во многом права. Будь поосторожнее.
– Оставь, Олежка. Я не президент Кеннеди, а Глухов пока еще не Техас, – ответил Постников и закрыл за другом дверь.
Моня Корзон играл медленную грустную мелодию. Лицо старого музыканта, обычно подвижное, отличавшееся выразительной мимикой, сегодня застыло маской. Рука его водила смычком по инструменту, словно без его участия. Моня не фальшивил. Врожденный слух заставлял петь скрипку как бы на автомате. Так профессиональные водители на дальней дороге ведут машину и думают совсем о других вещах.
В «Ласточке» ужинало всего несколько человек. Солидные мужи решали за вечерней трапезой свои деловые вопросы. Увлеченные беседой, они музыки не слышали и музыканта не замечали.
Закончив мелодию, Моня опустил скрипку и продолжал стоять, глядя печальным отсутствующим взглядом поверх голов посетителей. Внезапно лицо его на мгновенье оживилось, и на нем промелькнуло нечто вроде улыбки. Корзон увидел Олега Голенева, который вошел в зал, ведя под руку незнакомую тощую девицу. Бывший афганец тоже увидел Моню и, оставив спутницу, быстро поднялся на эстраду.
– Здравствуйте, Моня. Очень рад вас видеть.
– Я тоже. – Ответил музыкант, и они заключили друг друга в объятия. Обнимая старика, Олег вдруг почувствовал, что его плечи дрожат. Он отстранил музыканта и внимательно посмотрел ему в лицо. Старик плакал.
– Моня, в чем дело?
– У меня горе.
– Кто-то из близких умер? – Предположил Голенев.
– Я ничего не знаю. Надеюсь, что она еще жива.
– О ком вы?
Мака остановилась в трех шагах от эстрады и ждала, пока мужчины закончат здороваться. Олег повернулся к ней:
– Садись за столик и жди. Мне надо поговорить с другом.
Она улыбнулась краешком губ и пошла к столику у окна. Голенев отвел музыканта вглубь эстрады, усадил на стул и уселся рядом:
– Рассказывайте.
– У меня похитили внучку.
– Кто? Когда?