— Нет никакого смысла ехать до самой Миссуолы, — заявил он. Таким образом, Нью-Чикаго или, вернее, железная дорога в полутора милях южнее стала конечным пунктом их путешествия. Соорудив на путях баррикаду из поваленных деревьев, они спрятались в единственном надежном убежище — небольшой лиственной роще, стоящей неподалеку, — и стали ждать, когда появится желтый глаз поезда, идущего в Айдахо. В их намерения не входило спускать поезд с рельсов, план И. В. состоял в том, чтобы выехать навстречу ему и остановить, не доезжая завала. Если машинист попытается с ходу проскочить завал, то поезд неминуемо сойдет с рельсов.
Во время их привала в Таунсенде юноша подобрал газету. В ней была заметка о строительстве новой железнодорожной ветки между Сан-Франциско и Новым Орлеаном.
— Сволочи, — выругался Слокум. — Скоро здесь вообще негде будет ездить верхом. Вместо копыт лошадям придется приделать эти проклятые колеса.
Ханикатт тщательно просмотрел газету
— Смотри сюда! Позавчера в Майлз-Сити был пожар. Остальные сгрудились вокруг газеты, читая про себя заметку. Слокум повернулся к И. В.
— Как ты думаешь, это могло задержать поезд?
— Откуда, к черту, я могу знать?
— Весь вопрос в том, не опоздали ли мы? — заметил Ханикатт. — Эта хреновина могла проехать час тому назад. Что тогда делать?
— Давайте об этом не думать, — сказал Слокум. — Этого не могло случиться и потому не случилось.
— В одном мы можем быть уверены, — сказал И. В. — Если появятся огни, то, значит, это он. По этой линии на Запад ходит не так уж много поездов От силы три-четыре в неделю. От кого-то я слышал, что их компания сидит по уши в долгах.
Они продолжали с нетерпением ждать. Сгущались сумерки, приближалась ночь. Дождь продолжал барабанить по земле. Время от времени трое из них по очереди прикладывались к фляге Ханикатта, при этом не забывая пояснить юноше, почему виски особенно опасно для растущего организма, что это медленно действующий яд, который может сжечь человеку горло, превратить внутренности в черные головешки, кровь в воду и наделать в стенках желудка столько язв, «что и костоправ не сосчитает», — ввернул И В.
— Как же тогда вы его пьете? — поинтересовался юноша.
— Сами не знаем, — отшутился Ханикатт.
Разговор снова перешел на Форда Сирлза и его подлый поступок.
— Все торговцы скотом — мошенники, — заявил И. В. — Если они вас не надуют при найме на работу, то урежут вам паек. И наверняка вычтут половину заработка, если вы заболеете или упадете с лошади и не сможете ездить верхом.
— А сами они скот не гоняют, — поддержал его Слокум. — Слишком жестко для их жирных задниц. Знаете, что я думаю? Мне кажется, те тридцать или сорок человек, которые перегоняют скот, должны получать половину рыночной выручки. Ну, скажем, тысячу поделить на сорок человек. Сколько это получится?