Весь путь до Бернарильо И. В. и Слокум были заняты поисками несуществующей клипсы. Вслед за багажным вагоном они осмотрели еще три помещения. Дэйзи Джан вызвалась помочь им. Совесть Слокума не позволила ему скрывать правду от Дэйзи.
— Как вы могли лгать о таких вещах? — изумленно спросила она, переворачивая матрацы и заглядывая во все мыслимые и немыслимые уголки на тот случай, если кто-то заглянет в вагон. — Вы рехнулись!
— Может, и так, но благодаря этой лжи мы еще живы, — сказал Слокум. — Так что оставим этот разговор.
— Как же вы собираетесь выпутаться?
И. В., стоявший на четвереньках неподалеку, услыхал ее вопрос и выпрямился, с интересом ожидая ответа Слокума. Понизив голос и оглядываясь по сторонам вагона, Слокум изложил ей свой план. И. В. дал ему закончить. Затем, прочистив горло, приблизился к ним.
— Леди, он кое-что не договаривает, — сказал он холодно.
— И. В…. — начал Слокум.
— Как насчет того, чтобы сказать ей правду, Джон? Ну, если ты не хочешь, то это сделаю я. Леди, вы и ваши подружки можете бежать отсюда, если вам вздумается, но на нашу помощь при этом можете не рассчитывать. Это слишком опасно — бежать вместе с вами. Один раз мы это уже видели, поэтому второго раза не будет.
Дэйзи медленно повернулась и посмотрела Слокуму в глаза. Он отвел взгляд.
— Ты сказал, что мы убежим вместе.
— Дэйзи Джан…
— Так вот что выясняется в последний момент! Ты решил исчезнуть без меня. Прекрасно! Я горжусь тобой, Джон, горжусь знакомством с тобой. С таким честным и благородным джентльменом. Человеком слова.
— Черт побери, Дэйзи, прекрати эти нотации, пожалуйста! Я не в настроении их выслушивать.
— Ты не в настроении? Ах, извините, пожалуйста! А когда ты будешь в настроении? К ужину? Или вечером, когда я буду тебя ласкать, как обычно?
— Дэйзи…
— Молчи! Избавь меня от оправданий. Что бы ты ни сказал, это будет грязная ложь.
В ярости Слокум обернулся к И. В.
— Ты, болтливая скотина!
— Не трогай его, Джон. По крайней мере, он играет честно. Спасибо, И. В., за то, что указал мне мое место.
С этими словами Дэйзи повернулась и вышла из вагона, громко хлопнув дверью. Слокум с размаху сел на кровать, обхватив руками голову и уставясь невидящим взглядом в пол.
— Тысяча чертей, мальчик, когда ты повзрослеешь? Это суровый мир, детка. Для настоящих мужчин. Приходится учить людей жизни, хотя это им и не всегда нравится. Как сказал один проповедник, «жизнь подобна железистой воде: она может быть горька, но это все, что у нас есть!»