Господь нас очень любит. Не исключение и я. Свою любовь Он проявил ко мне еще до тех событий, которые мне так тяжело было пережить, только тогда я не поняла этого. Сейчас я уверена, если бы к Любови Ивановне поехала не моя сотрудница, а я сама, мне многого в жизни удалось бы избежать. И я бы не прошла мимо того поворота на своей дороге, на который направлял меня Господь. К счастью, любовь Бога к нам невероятно глубока и сильна, Он вновь предоставил мне возможность быть счастливой. Меня вернули на правильный путь, а подтолкнула к этому – моя дорогая Крестная Мама. Чтобы объяснить, о чем я говорю, мне придется вернуться в прошлое, в две тысячи второй год, в то время, когда еще не родился мой сын. Я была в командировке, в Италии. Там меня познакомили с человеком, который занимался тем же бизнесом, что и я. Когда я уезжала, он что-то мне говорил и на итальянском, и на английском, но переводчик уже уехал, а сама я тогда не знала языков. Уже в аэропорту он дал мне небольшое письмо на русском, его я прочла только в самолете. Вот что в нем было написано:
«Я не знаю, как выразить свои мысли. Я не уверен насколько точно их можно перевести через электронный переводчик. Хотя мы и не смогли поговорить друг с другом, но я чувствую себя счастливым. Пусть я не знаю русского языка, но я многое понял по твоим глазам. Ты была Лучом Солнца, что согрел меня в холодный полдень. Твое появление в моей жизни озарило и наполнило ее иным смыслом. Желание быть рядом с тобой, заботиться о тебе, одарять тебя и делать твою жизнь счастливой, появилось с той самой, первой минуты, как ты вошла в мой офис. Более красивой и элегантной женщины я не встречал. Я был глубоко поражен твоим достоинством, красотой и очарованием, мое сердце забилось быстрее. Я просто хочу, чтобы ты знала, что ты невероятный человек. Ты дала мне столько надежды и вдохновения. Ты как яркая сияющая звезда в холодном черном небе. Ты тепло и солнечный свет. Сегодня ты улетаешь… увозя частицу моего сердца, и я не знаю, что ты ответишь на мое письмо. Только прошу, умоляю, не оставляй меня, не говори „нет“, дай возможность мечтать о том, что однажды ты позвонишь и своим ангельским голосом скажешь: „Привет, Винченцо! Я помню тебя!“ Я не могу перестать мечтать о тебе, представляя нас разговаривающими при лунном свете. И я прилечу, где бы ты ни была».
Этот клочок бумаги я хранила как свидетельство того, что есть на этом свете человек, которому я нужна. Я считала, что он мне не нужен, вы знаете, что все мои помыслы были заняты другим, но все же сознание, что где-то далеко меня искренне любят, грело мое сердце. Как-то после того, как я переболела «Павлом», мамуля (так я называю Любовь Ивановну, которая формально является моей крестной, но на самом деле стала для меня второй матерью – близкой, родной и очень-очень нужной) сказала мне, что пора подумать теперь и о личной жизни. Ни женщина, ни мужчина, если только они не посвятили свою жизнь служению людям, не должны быть одинокими. Мужчине нужна женская энергетика, женщине – мужская. Если не жить семьей, то нужно иметь хотя бы романтические отношения в виде переписки или звонков. Но мне не хотелось ни с кем знакомиться, тем более с кем-то устраивать свою жизнь. И тут я вспомнила о записке из Италии и рассказала о ней. Мамуля посмотрела на меня так серьезно и сказала: «Господи, спасибо Тебе за Твою любовь к нам! Ты знаешь, почему тебе не нравятся мужчины? У тебя в этой жизни есть не пройденная тобой дорога. Не просто дорога, а спасение, которое посылал тебе Бог еще до рождения сына. Эта записка была знаком от Бога, говорившим о том, что ты должна обратить внимание на Винченцо. Мы должны его найти!» Мне было стыдно: что я ему скажу?… Через десять лет! А вдруг он меня давно забыл? Но вместе с тем я поймала себя на мысли, что мне очень бы хотелось, чтобы он вспомнил меня, чтобы не забыл. Мне не пришлось ничего делать. Мамуля все сделала сама: нашла его, написала ему письмо и отправила. Найти его оказалось совсем не трудно, сейчас его предприятие – одно из ведущих в Италии. Винченцо ответил на письмо в этот же день. Его ответу мамуля не удивилась, меня же он просто ошеломил.