Захлопнулись перед глазами широкие двери товарных вагонов, и поезд тронулся, увозя несчастных юношей, девушек и совсем ещё зелёную молодёжь к новой жизни – жизни угнанных в плен невольников. В вагоне оказалось несколько Таниных подруг, которые, как овцы, сгрудились вместе в одном углу, чтобы было не так страшно. Ехали несколько суток. Места было мало. Поэтому спали сидя, по очереди, а иногда, не дождавшись своего часа, проваливались в полудрёму прямо на ногах, прислонившись к стенке и раскачиваясь из стороны в сторону в такт умиротворяющему перестуку вагонных колёс. На больших станциях кормили какой-то жидкой баландой, которая мгновенно исчезала в желудках изголодавшихся пленников. Но насыщения от такой пищи не наступало - есть хотелось ещё больше. К концу путешествия страх и отчаяние, поселившиеся в робкой душе Татьяны, сменились тупостью и безразличием. Казалось, что ей теперь всё равно, куда их везут в этой зловонной от испражнений бочке, зачем и почему. Хотелось только, чтобы поскорее кончилось это издевательство над их молодыми неокрепшими телами и душами. Лишь бы хоть куда-нибудь приехать, всё равно куда...
5.
Наконец на какой-то станции узники поняли, что состав расформировывают. Несколько вагонов загнали в тупик, и спустя пару часов двери, наконец, открыли настежь. Огромные длинные бараки, огороженные колючей проволокой, предстали взору невольников, которых тут же пересчитали и построили перед пустыми вагонами. Какой-то важный немец в форме объявил, что они находятся на территории Великой Германии, являются её неотъемлемой собственностью и должны трудиться не за страх, а за совесть ради процветания тысячелетнего рейха. Затем пленников рассортировали по возрасту, полу и строем повели на санобработку.
После мытья в душе девушкам выдали какие-то арестантские полосатые халаты, уточнили списочный состав и стали по очереди вызывать в помещение, из которого доносились истошные крики тех, кто зашёл раньше, и чувствовался сладковатый запах чего-то палёного. Таню обуял дикий страх перед этой страшной комнатой пыток, откуда никто не возвращался назад. Она не помнила, как шагнула за дверь, как её схватили двое здоровенных мужиков, обнажили плечо, а третий приложил к телу раскалённое докрасна клеймо. Ужасная боль пронзила тело несчастной узницы. В соседнем помещении санитары наложили на рану повязку и направили едва стоявшую на ногах девушку в столовую, где, морщась и плача от невыносимой боли, сидели за столом её подруги и, несмотря ни на что, с жадностью поедали похлёбку, смрадная вонь которой отдалённо напоминала запах человеческой пищи.