— С ума спятили, что ли? — пожилой листоноша Телеграф пожал сутулыми плечами. — Какая еще экспедиция? Я только из рейса, почту доставлял в Симфер. Вы вообще в курсе, что на острове творится? Татары лютуют, казаки воюют, бандиты грабят. Порядка нет и скоро совсем не будет. Не, мужики, не пойду. Если б Филателист велел — другое дело, приказ есть приказ, а добровольцем не пойду. Я бы до своих лет не дожил, если б вызывался добровольцем во всякие опасные авантюры.
Пошта вздохнул. Требовать от Филателиста приказать он не мог; да и Филателист, будь он хоть трижды глава клана, не имел права посылать листонош не в регулярные рейды, а в самоубийственные экспедиции. Да и толку от рекрутов, идущих в бой из- под палки? Листонош, особенно таких, как Телеграф, надо было уговорить, замотивировать — но как это сделать, не выдав тайны бункеров?
— Телеграф, — сказал Пошта. — Ты мужик взрослый и серьезный. Видал виды, как говорится. И Филателиста давно знаешь.
— Ха! — Телеграф ухмыльнулся. — Да мы с ним вместе начинали эту цитадель возводить!
— Вот-вот, — кивнул Пошта. — А теперь подумай. Будет Филателист впустую рисковать своими людьми? В такое сложное время — отправлять лучших в непонятную экспедицию?
— Ну... Нет, — пожал плечами Телеграф. — К чему ты клонишь?
— А если на острове дело идет к войне, как ты думаешь, надо листоношам что-то по этому поводу предпринять? — продолжал интриговать Пошта.
— А что мы можем сделать? — Телеграф поднял брови.
— Многое. Ты пойми, Телеграф. Пока ты не согласишься — я тебе не могу рассказать все подробности. Не потому, что не доверяю, а потому что права не имею. Не моя это тайна.
Телеграф хохотнул.
— Ни черта себе расклад. Пойди туда — не знаю куда, принеси то — не знаю что, а пока не подпишешься, даже не скажу, зачем идем. Ох, темнишь брат Пошта! Ох, темнишь!
Пошта улыбнулся.
— Ясно-понятно, что темню. На то есть свои причины.
Очень Поште хотелось завербовать Телеграфа — тогда процесс рекрутинга прочих листонош пошел бы гораздо легче. Пошта не знал, как обстояли дела у Штемпеля и Бандерольки, но его самого уже четыре раза послали вежливо, и дважды — в грубой форме. Если Телеграф согласится, дальше пойдет легче. Во-первых, Телеграф отличался феноменальной везучестью, был этаким живым амулетом любой экспедиции. А во-вторых, если такой матерый член клана, как Телеграф, на что-то соглашается, молодым следует брать с него пример.
— Эх, — Телеграф отхлебнул пива, — нравишься ты мне, Пошта.Есть в тебе что-то похожее на меня, каким я был лет двадцать назад. Пожалуй, что подпишусь. Двум смертям не бывать, а одной не миновать.