Присели к костру, разговорились. Особых новостей из мира листоноши не знали, потому что уже почти месяц шли из Джанкоя. своей цитадели, в полуразрушенный Судак — заходя в каждый попутный хутор и собирая корреспонденцию.
Никола Дорофеев листонош уважал. Смелые ребята, хоть и мутанты. Нужное дело делают.
— Глядишь, так и связь наладится, потом газеты начнем выпускать, — посмеивался он.
— Что газеты, — отвечал Конверт. — Журналы! Альманахи! Книги — почтой!
Кирилл издавал звуки «гы» и «ага».
Ближе к полуночи стали укладывать спать. Бедняга Данила, перепуганным россказнями про гигантских змей, решил ночевать в «уазике», для верности обложив веревкой и его. Никола проверил, стреножены ли лошади, и расстелил спальник под открытым небом. Конверт и Марка споро поставили небольшую палатку-черепашку, забрались внутрь и начали возиться — тихо, но слышно.
Часовых сменили. Кириллу налили рюмку водки, чтобы крепче спал — а то совсем разошелся Дебил на ночь глядя. Никола задремал.
Разбудило его бормотание Кирилла — традиционные «гы-гы» да «угу-угу». Чего Дебил разбушевался, оставалось непонятно, но спать под это было невозможно. Наверное, на водку так его дебильный организм отреагировал... Никола, мысленно матерясь, вылез из спальника и пошел бить Дебилу морду — но тот вдруг затих, да как-то странно, очень резко затих. Словно стукнули его чем-то тяжелым по затылку. Наверное, кто-то из разбуженных казаков опередил есаула...
Ну, раз уж вылез — не грех и посты проверить. А то казаки-то совсем зеленые, такие любят и подрыхнуть на посту, дуралеи. Никола тихо прошел через спящий лагерь, нашел веревку и прошел вдоль нее.
Первого часового он обнаружил почти сразу и, как и ожидалось, в горизонтальном положении. Спишь, собака, злорадно подумал Дорофеев. Ну, сейчас я тебе устрою. Он подошел к спящему казаку и со всей дури пнул того по ребрам. Казак не проснулся.
Он и не мог проснуться. Когда Дорофеев присел на корточки и перевернул тело, голова молодого казака запрокинулась под странным, неестественным углом.
Горло часовому перерезали мастерски — повыше кадыка, чтобы не смог заорать, и глубоко — почти до позвоночника. Очень-очень острым клинком.
Дорофеев подобрал уже ненужный мертвому казаку АК-74, бесшумно сдвинул вниз флажок предохранителя, аккуратно оттянул затвор на полдлины и пальцем проверил, есть ли патрон в патроннике. Есть.
По уставу следовало дать очередь в небо, трассерами, заорать: «Тревога!», поднять лагерь на уши, найти проклятых бандитов и перебить, но Дорофеев — старый охотник — нутром чуял, что лазутчики где-то поблизости. Зарезанный бедолага даже остыть не успел.