— Не знаю, — негромко ответил Кайсанбек Аланович. — Но мне это не нравится. Очень напоминает начало массовой истерии.
Листоноши и матросы шли медленно, украдкой перетягивая оружие со спины на грудь, в позицию патрульной готовности. Так люди идут мимо стаи собак на незнакомой территории — те еще не рычат и не лают, но в любой момент могут броситься.
— Слушай, — спросил вдруг Пошта матроса Воловика. — А фиг ли вы в крепости делали? Случайно, что ли, забрели?
Воловик хмыкнул.
— Как же, случайно! — ответил он угрюмо. — Вас искали. Мы же когда из Севастополя сбежали — еле ноги унесли, сначала от мутантов-гладиаторов, потом от бандитов. Ну и пошли листонош искать.
«Ну да, — подумал Пошта, — все наши тогда в Джанкой стягивались, по особому распоряжению Филателиста. Старый лис что- то знал наперед. Или предчувствовал».
— Бродили-бродили, — продолжал Воловик, — и выбродили в Феодосию. И тут нате: цельных отряд вашего брата только что ушли в Генуэзскую крепость за какими-то своими листоношьими делами. Ну мы и погнали. Расспросить вас хотели — что за фигня, зачем вам это надо? А уже на подходе, когда пальбу и взрывы услышали, решили, что конструктивного разговора не получится. А уж когда я тебя, сволочь такую, опознал, не удержался...
— Ясно-понятно, — пробормотал Пошта и за шкирку подтянул к себе поближе Костю.
Пацан все порывался выяснить, почему окружающие смотрят волком, причем собирался сделать это в типично пацанской манере с традиционным вопросом: «Че зенки вылупил, козлина?»
Это могло плохо кончиться. Толпа вокруг собиралась — как рыбки-прилипалы вокруг акулы. Отряд почувствовал себя в окружении — как-то незаметно все отходы, все улочки-переулочки вдруг оказались забиты феодосийцами.
В толпе началось недоброе гудение. Много-много тихих, почти неразличимых фраз начали сливаться в монотонный неодобрительный гул.
— Надо смываться, — совсем не изысканно сформулировал профессор Кайсанбек Аланович. — Иначе нам труба. Сейчас они могут кинуться в любой момент. Это называется «эффект заражения», когда много людей собираются в одном месте, поступок одного может спровоцировать аналогичную реакцию всех остальных. «Все побежали — и я побежал».
— Да чего это они? — громко возмутилась Бандеролька, не вняв предостережению профессора. — Чего вам надо?! — крикнула она в толпу.
— А то ты не знаешь! — ответили ей и толпа тут же загомонила: — Листоноши! Приперлись! Сволочи! Из-за вас все!
Листоноши и матросы на чистом инстинкте самосохранения образовали защитный строй, или, проще говоря, встали в круг и ощетинились стволами.