На двухярусной кровати лежали два детских тела. Мальчик около двух лет на первом ярусе, и пятилетняя девочка на втором. Голубая кожа, растрепанные тонкие волосы и мертвый покой на детских личиках заставили мужчин содрогнуться. Ника только крепче вдавил Риссино лицо в свое плечо. Это зрелище было совсем лишним для нее. Она дрожала в его руках, четка ощущая атмосферу помещения. Здесь была смерть, и она знала это. Все знали это, чувствовали это. Детская смерть ощущается острее и болезненнее. Как будто маленькие человеки не успели завершить свой путь и теперь просят позволить им закончить начатую жизнь.
Прижимая к себе такое живое и теплое женское тело, Ника кивнул другу, позволяя ему провести осмотр. Сам он не мог. Эти дети…Эти дети были смыслом жизни одного хорошего человека. А теперь и человек и его дети мертвы. Ника был готов реветь. Какой, сука блядь, урод дошел до убийства таких маленьких детей!? Зачем!? Чем они ему помешали?! Бл****************дь!!!!! ААААААААААААААрррррррррхххххххххххх!!!!!!
-То же, что и на других телах. –Кратко подвел итог Дуки. Он торопливо отошел от цветастой детской кровати и рассеянно окинул взглядом залежи игрушек. Велосипеды, самокаты и плюшевые мишки скатались в единую массу, и жутко отсвечивали в мертвом свете электрической лампочки. Дуки задел локтем игрушку, которая висела на первым ярусом. Тихая, усыпляющая мелодия наполнила пространство. Рисса заплакала, Дуки застыл и Ника напрягся. Охранник остался спокойным, но волны горя и боли исходили от людей. Рисса, не видя ничего, явно ощущала детскую смерть, и эта музыка…Эта музыка… Ника рвано дышал, пытаясь справиться с собственной болью и злобой. П*хуй что гонорара он не увидит. Это не должно быть так. Все не правильно. Это не честная игра.
14 глава
Злые, расстроенные, они покинули виллу, и уселись в машину. Ника за рулем направил Ленд Ровер в сторону трассы.
Возвращаться в Танцующую птичку никому не хотелось, а дорога и мелькающие за окном пейзажи весьма расслабляли. Солнечное утро собиралось перерасти в не менее яркий день, что не вязалось с настроением троицы, угрюмо сидевшей в обтянутом черной кожей салоне. Рисса, поджав ноги к груди и пропустив между коленями не застегнутый ремень безопасности, кусала обветренные губы и смотрела на дорогу. Дуки вертел в пальцах сигарету, выстукивая зажигалкой какой-то ритм по приборной панели. Он, видимо, хотел курить, но так погрузился в собственные мысли, что забыл об этом. Ника, сжав челюсти и вцепившись в руль, бесился, и каждый раз, когда какой-нибудь незадачливый водила мешал их коллективному убийству на дороге, что-то тихо рычал на странной смеси мата и бессмысленных звуков. Он буквально заряжал воздух своей злобой, казалось, что вот-вот или искры полетят и молния из руля ударит, или Ника просто лопнет, забрызгав салон ядовито-зеленой ненавистью. Когда он увидел длинную пробку у КПП автомагистрали, то угроза взрыва стала уже осязаемой. Не доезжая до последних машин несколько метров, он свернул на обочину и выскочил наружу, захлопнув дверцу за собой с такой силой, что стекло потрескалось мелкими кусочками, но, удерживаемое тонкой пленкой тонировки, не осыпалось. Дуки спокойно вышел следом. Когда он приблизился к другу, тот молниеносно выхватил у него из рук сигарету и зажигалку. Затянувшись, он выпустил дым и отдал Дуки отобранную вещь, как будто ничего и не случилось. Сплюнув через зубы, Ника принялся рассеянно ходить и раскидывать носком камешки. Окутанный ароматной табачной завесой, он загнанно вертелся на небольшом пятачке и что-то бормотал. Дуки выдохнул, когда понял, что друг не рычит больше, да и волны злости и раздражения от него стали исходить в почти обычном режиме. Он явно успокаивался.