В то время как главные претенденты на президентское кресло сошлись в жестокой схватке, ежедневно понося друг друга во всех средствах массовой информации и только теряя от этого последнее уважение избирателей, идеи Олесина все шире прокладывали себе дорогу в сознание мятущихся масс. Число его сторонников росло день ото дня, теперь, действительно, нашлись у него и новые спонсоры, и добровольные помощники на выборах. Движение по избранию Олесина в президенты ширилось и крепло. Обеспокоенные ростом его рейтинга штабы соперников попытались провести против него пиар-акции, да только зря — время уже было упущено. Никакого реального компромата на Олесина сыскать не удалось, никаких заготовок против него изначально создано не было, а скороспелые наскоки не могли уже запятнать его светлого лика в глазах воодушевленных сторонников — в сознании масс он теперь представал единственным честным кандидатом с конструктивной программой на фоне своры жуликов, коррупционеров, демагогов и держиморд. Попытки разгромить его позицию в процессе публичных дебатов с треском проваливались — Павел Олесин был непревзойденным полемистом. Но все же он предпочитал обращаться к своим избирателям напрямую. Недоброжелатели шипели, что он, пользуясь своими психологическими знаниями, попросту гипнотизирует аудиторию. Последнее его выступление по телевидению пред выборами походило на давание установки. Оно и переломило ситуацию окончательно. В то время как соперники Олесина, зная данные последних социологических опросов, обоснованно надеялись на второй тур, многочисленные избиратели буквально за два дня до выборов решили отдать свой голос в его пользу. Утром первого послевыборного дня стало ясно — у России появился новый президент.
Политическая элита России пребывала в шоке. Этот Олесин выскочил неожиданно для нее, как чертик из табакерки, и вот, нате, он уже на вершине власти! Да кто он вообще такой?! Проведенные расследования показали лишь связь нового президента с недавно возникшей Антропоцентристской неогностической церковью, которую доселе считали сборищем безобидных философов. Олесин, правда, сразу заявил, что никому своих убеждений и религиозных воззрений навязывать не собирается, а его Антропоцентристская церковь в новой России станет не более чем одной из многочисленных общин. Удивительно, но это свое обещание он старался выдерживать и дальше. Некоторые православные иерархи, привыкшие уже видеть во главе России православных президентов, конечно, поморщились недовольно, тем паче что о сути ереси гностицизма там еще помнили, да и некоторые деятели этой церкви, особенно философ Тверинцев, в религиозной среде обладали репутацией весьма жестких полемистов, склонных отказывать Русской православной церкви в ее якобы первородном праве на души русских людей. Теперь самой крупной религиозной организации России приходилось играть по общим для всех правилам.