- Влад Борсан, твоя очередь! — провозглашает Триллини.
Бедный Влад на негнущихся ногах идет к скамье и укладывается на нее. При первых же ударах он начинает визжать от боли и извиваться в своих путах. К его счастью, Матвей Кузьмич дает ему только десять розог, а затем уступает место Тверинцеву. Николай Игнатьевич сечет вначале неумело, не так больно, и Влад понемногу приходит в себя. И хотя затем удары Тверинцева с каждым разом становятся все увереннее, мальчик старается сдерживать себя и, пусть даже вздрагивая и повизгивая при ударах, все же вполне достойно переносит порку.
Даже перестав сам пороть, Матвей Кузьмич не отходит далеко от скамьи. Его разбирает интерес: верен ли ходящий в поселке слух, что у этого мальчика голубая кровь? Вскоре его предположения наглядно подтверждаются: из ссадин на теле мальчика сочится именно голубая жидкость.
Отсчитав положенное количество розог, Тверинцев отвязывает Влада, помогает ему подняться и ведет в амбулаторию. Только что высеченный мальчик доверчиво прижимается к своему экзекутору.
Триллини с некоторым недоумением наблюдает за этой картиной. «Уж не инициировал ли Николай Влада ненароком?» — думает он. — «Надо будет проследить, не проявились ли у мальчика какие-нибудь новые способности.»
Корней, увидев участь своих друзей, вжимается спиной в угол комнаты. Еще не получив ни единого удара, он заранее пускает слезы. На призыв Антонио занять место на скамье он не реагирует, только начинает еще сильнее дрожать. Поняв, что словами от него ничего не добиться, Триллини сам идет к нему, берет за плечи и ведет к скамье. Корней почти не упирается: он умом понимает справедливость наказания и стыдится демонстрировать свою трусость, но страх перед поркой парализует его волю. Общими училиями Триллини с Силантьевым привязывают его к скамье, и старик приступает к порке. Не выдержав боли, мальчик начинает громко вопить.
Нанеся, как и Владу, только первые десять ударов, Матвей Кузьмич передает эстафету Антонио, который поначалу хлещет мальчика существенно слабее, но Корней по-прежнему корчится от ударов и так истошно орет, что слышно даже на соседних улицах. Ближе к концу наказания мальчик даже срывает голос от непрерывных криков и начинает хрипеть. Даже когда порка заканчивается, он продолжает так громко рыдать, что тело его содрогается в конвульсиях, все лицо его — в слезах и соплях, он не в состоянии держаться на ногах, и Триллини с Силантьевым приходится нести его в амбулаторию на руках. Только там, уложенный животом на койку, Корней понемногу стихает и позволяет Марио обработать свои ранки.