Вызвалась это сделать Марго.
– Парни, нас вдвоем не тронут. А у вас и так дел по горло.
– А потом ты как? Его оставишь в больнице – и одна на игру? – спросил Дядя Миша, проверяя пульс Емельяна. – Опасно…
– Я его никогда не оставлю, – ответила Марго. Прозвучало это двусмысленно и очень пафосно, отчего она покраснела, а Емельян снова посмотрел на нее ТАК. Но никто даже не улыбнулся, чего Марго совсем не ожидала.
Более того, Дэн ласково потрепал ее по плечу; Седой, многозначительно кивая, хлопнул по колену, а Дядя Миша, сухой, словно сплетенный из мускулов и сухожилий, с рыжеватыми баками и бородкой, вдруг резко повернул голову и уставился в окно, и Марго увидела, что его глаза наполнились слезами.
– Да, – прошептал он, – ну хоть у кого-то. Хоть у кого-то.
Марго и Емельян доехали до городской больницы, причем Емельяну, несмотря на его сопротивление, все же пришлось обнять Марго и опереться на нее. И то даже в таком положении он несколько раз чуть не упал на перрон метро.
В больнице Емельяну наложили гипс, обкололи обезболивающим и положили в постель, сказав, что в таком состоянии он как минимум двое суток должен пролежать в кровати. Все это время Марго была с ним, и как ее ни пытались выдворить врачи, им это не удалось.
Палата была переполнена, и медсестры резонно заметили, что места тут для нее нет. Она утащила у медсестры стул, принесла его к постели Емельяна и сидела так, не отходя ни на минуту. Парень то засыпал, то проваливался в забытье, а она не выпускала его горячей руки из своей. Когда наступила ночь, она так и сидела на стуле, просто положив голову на постель рядом с его рукой. Иногда приходилось поправлять подушку или подтыкать одеяло или протирать салфеткой мокрый лоб Емельяна. Она никогда еще не испытывала такого блаженства, такого счастья. Такой любви.
Звонили парни: ЦСКА с «Зенитом» сыграли вничью 1:1. Зато после игры московские фанаты объединились и разнесли питерцев в пух и прах. Весь емельяновский моб зашел к нему в палату, но парень крепко спал, и все расписались на его гипсе и уехали в Москву.
Марго не спалось, в голову лезли мысли и образы: родители, пензенские друзья, Зина, Катюша, Али и снова и снова Емельян. Когда он вдруг крепко сжал ее руку и прошептал «Марго», на ее глазах выступили слезы. А потом она заснула, легко и радостно. Сны ей снились тоже светлые, где она с Емельяном бежала по полю, держась за руки. И было так сладко просыпаться и чувствовать, как он держит ее за руку, крепко, но нежно.
Проснулся Емельян поздно, часов в одиннадцать утра, и, улыбаясь, сказал: