Плакала она и о собственной молодости, о загубленных мечтах, о трусости, что помешала воспользоваться единственным шансом и жизнь переменить, о том, что было с нею, и о том, что могло бы быть. Когда же слезы иссякли сами собой, Марта закрыла глаза. Пусть все будет так, как будет.
Она примет свою судьбу с гордостью.
В конце концов, она тоже немножечко Шеффолк…
Таннис позволяли просыпаться.
Она помнила эти пробуждения смутно, длились они недолго, и в них Освальд что-то говорил, наверняка ласковое, она не понимала слов, но сам тон его, убаюкивающий, нежные прикосновения… кажется, он просил поесть.
Таннис ела.
Открывала рот. Глотала. Жевала, перетирая безвкусную еду до боли в челюстях. Позволяла себя переодеть, не чувствуя стыда. И принимала очередную чашку с напитком, который возвращал ее на берег.
Таннис ждала. Где-то вовне остался Шеффолк-холл со странными его обитателями и Освальд, или все-таки Войтех, эти двое вызывали смутное глухое раздражение, которого, впрочем, недоставало, чтобы шагнуть за пределы картонного мира.
Кейрен.
Имя, за которое Таннис цеплялась.
На сей раз пробуждение было муторным, тяжелым. Таннис очнулась перед зеркалом, которое отчего-то было занавешено черной тканью. Она сидела, обложенная подушками. Руки на подлокотниках чужие, желтушные с длинными худыми пальцами и бледными ногтями. Таннис пальцами пошевелила, убеждаясь, что руки эти все-таки ей принадлежат.
– С добрым утром. – Освальд руку перехватил и сжал. – Как ты себя чувствуешь?
Странно.
Равнодушно. Словно все еще осталась в том сне, но один картон сменился другим. Таннис дотянулась до ткани, с вялым удивлением осознав, что способна ощущать ее. В том сне все было одинаковым, гладким. Ногти же царапнули жесткое плетение, под которым чувствовалась скользкая поверхность зеркала.
– Голова кружится?
Кружится. Немного.
– Ничего, пройдет. – Освальд присел на колени.
В черном. И смотрит так, с искренней почти жалостью.
– Таннис, ты ведь понимаешь, что так было нужно?
Как? Впрочем, не все ли равно? В ее безразличном мире необходимости не существует… ничего не существует…
– Скоро ты отойдешь. – Он погладил щеку, и прикосновение это было неприятно.
Таннис закрыла глаза, пытаясь вернуться в сон, но у нее не вышло. Должно быть, она долго просидела перед зеркалом, прячась и от него, и от Освальда.
Хлопнула дверь. И снова кто-то возился за спиной, но Таннис не обернулась.
– Я поменяла постель…
…кто это сказал? Не важно.
…снова дверь и робкое прикосновение к руке.
– Мисс, хозяин сказал, что вы должны поесть. – Молоденькая служанка в черном саржевом платье смотрит со страхом. – Мисс…