– Печальная история, печальная… мне представлялось, что он несколько погорячился… ваша тетушка, конечно, была не права, а в итоге пострадал столь милый юноша. Мне казалось, вы-то лишены предубеждений и исправите сию досаднейшую оплошность.
Освальд вел в танце, но девица шла тяжело, то и дело забывая движения, то спотыкаясь, то путаясь в юбках, краснея и от волнения ошибаясь вновь и вновь.
Ее не пощадят.
Ни он, ни Ульне.
– Увы. – Веер дрогнул, и золотые розаны полыхнули светом. – Единожды приняв решение, дед имел обыкновение придерживаться его… что бы ни произошло. Вам не о чем волноваться, Тедди не имеет на Шеффолк-холл прав… равно как и на титул.
Марта вытащила печеньице, последнее, не считая тех, что припрятаны в ее комнате под матрасом, понюхала и вернула в ридикюль.
…не следовало злить Ульне.
– Более того, – Ульне приняла предложенную руку, – мой несчастный кузен оставил нас…
– Прошу простить меня за бестактность… не знал… примите мои соболезнования.
– Ах, дядюшка Ансельм, вам ли не знать, я давно похоронила Тедди в своем сердце… и то, что случилось, было предопределено.
…овсяное печенье Марта крала для Освальда. Спускалась на кухню, огромную, некогда занимавшую половину подземного этажа Шеффолк-холла, но ныне полупустую. Она помнила темноту и характерный запах металла, угля и дерева, сдобы, которую готовили. Тяжелые очертания печей, чьи зевы прикрывались чугунными заслонками. Широкую полосу стола, сделанного из вишни многие столетия тому. Ножки его почернели и заросли грязью, как и плиты пола, отчего казалось, будто стол этот вырастает из камня. На краю его повариха, древняя, полуслепая, и оставляла корзину с печеньем…
– Но все же жаль, премного жаль… – Ульне и вправду сожалела, но лишь человек, хорошо ее знающий, способен был уловить тень жалости на ее лице.
…повариха пекла печенье жестким, порой оно подгорало, но Освальду нравилось и такое. Он был голоден, однако не смел просить добавки.
Герцог Шеффолк обязан управляться со своими желаниями…
…и с голодом.
…и со страхом.
…и с обидами, которые накапливались год от года.
Предки следят. И однажды он, мальчик, который ждал Марту с ее печеньем, с молоком в старой герцогской фляге – Ульне рассвирепела бы, узнав, для чего Марта использует столь ценную, с точки зрения истории, вещь, – устал сражаться с прошлым.
У него хватило сил и злости вырваться из Шеффолк-холла.
Вот только совсем уйти ему не позволили.
И Марта погладила печенье сквозь тонкую ткань ридикюля. Она придумает, как помочь этой девушке… обязательно придумает.
Не успела.