– Пора! – прошептал Таши. – С такого расстояния уже можно прицельно стрелять.
– Ну, как знаешь, – разрешил Тукот. – Но чтобы бил наверняка, а воду стрелами расплескивать нечего!
Обрыв в этом месте поднимался над водой двумя уступами. Таши осторожно поднялся на первый из них. Здесь он был почти не виден на фоне серо-жёлтой стены. Словно на осенних игрищах, Таши широко расставил ноги, натянул лук, так что правая рука ушла далеко за ухо, и плавно спустил тетиву.
Лук Таши делал сам, ещё мальчишкой, когда подолгу жил с матерью в ее колдовской избе. Там на стене висел богатырский лук его отца, и Таши во что бы то ни стало старался смастерить точно такой же. Когда-то он мечтал получить именно этот лук – знаменитое оружие Таши Лучника, но когда подрос, узнал, что за долгие годы старый лук рассохся и в дело больше не годится. Однако и новый лук был ничуть не хуже и в бою не подводил.
На переднем плоту даже не сразу поняли, что произошло. Просто один из мэнков, явно не простой воин, а вождь или колдун, ибо, несмотря на жаркое время, был он выряжен в пушистую песцовую шубу, вдруг взмахнул руками и полетел в ждущие волны Великой.
С реки донеслись крики, кто-то попытался остановить плот, думая, вероятно, что вождь просто поскользнулся и упал в воду, кто-то хватался за оружие и старался понять, откуда прилетела роковая стрела.
Таши наложил вторую стрелу, тяжёлую, с любовно вытесанным наконечником, и ещё один мэнк выронил весло и упал на связанные брёвна, царапая скрюченными пальцами пробитый живот. Плот потерял управление и закружился, подчиняясь прихоти Великой.
К этому времени справа Таши уже стояли Тукот и Данок, а слева двое сынов большого медведя. Старший из лесовиков нежно прогудел что-то сквозь спутанную белокурую бороду и послал стрелу, доведя счёт погибших мэнков до трех.
Теперь плывущие наконец поняли, кто убивает их. На плотах раздались крики, вода вокруг тяжёлых вёсел взбурлила из-за отчаянных усилий гребцов поскорей достичь берега. Свободные мэнки похватали оружие, но стрелы попадали в воду, то ли луки у чужинцев были поплоше, а вернее – стрелять с воды на высокий берег всегда труднее, чем, стоя на обрыве, посылать стрелы вниз.
Дальнейшее больше всего напоминало стрельбу на скорость, какой развлекаются охотники во время осенних праздников. Эта мысль не оставляла Таши и помогала руке не дрожать. Почему-то Таши больше всего боялся, что не успеет расстрелять все стрелы, прежде чем мэнки тоже смогут вести прицельную стрельбу.
Парнишка-гонец нетерпеливо приплясывал за спинами и ажио поскуливал от нетерпения ввязаться в свалку.