С утра стали решать, как быть дальше. До лососей, считай, дошли, здесь уже земли рода, до первого из таёжных селений пара дней пути осталось, но старший из послов не только идти не мбжет, но за ночь ему совсем поплохело, и двое молодых охотников не слишком хорошо понимали, как лечить человека, с которым случилось такое. Тут старухи нужны, искусницы, знахарки. Да и ловушка, устроенная у самого ягодного балагана, заставляла насторожиться.
Таши ещё с вечера, покуда свет позволял хоть что-то видеть, глянул на роковую кучу хвороста и убедился, что никакой случайности не было – Тукот попал именно в ловушку, старательно подготовленную и настороженную на всякого, кто вздумает выдернуть из кучи хотя бы один сосновый хлыст.
– Сами хозяева и подготовили капкан, – поделился Таши сомнениями с другом, – больше некому. Мне Зубрена рассказывала, что они такие западни на медведей устраивают. Бывает, топтыгин повадится лесные борты грабить, так всех пчёл переведёт, если его не укоротить. Кто смел, тот и смёл – приходят хозяева к колодам, а там не только мёда нет, но и детва вся выедена. Тогда на него такую штуку и ставят. Только косолапый начнёт колоду с пчёлами ворочать, так по башке и получит. Вот только тут зачем капкан насторожен? Медведям дрова не нужны.
– На двуногого медведя капкан, – уверенно произнёс Данок. – Видать, не рады нам хозяева, коли так встречают. Что делать-то станем? Тукота нам домой не дотащить, а тут – выходим ли? А ещё свойственники твои явятся, так того гляди и вовсе голову оторвут.
– Ничего они нам худого делать не станут. Не может быть, чтобы против нас западок поставлен был. Вот что, ты останешься со старшим в балагане, а я с утра побегу в селение к лососям, помощи просить. Через четыре дня жди. Весь припас тебе оставляю, сам налегке побегу.
– Так, может, мне лучше идти? Я на ногу легче, а дорога, ты говорил, тут прямая.
– В лесу прямых дорог нет, – отрезал Таши. – И языка их ты не знаешь, а я говорить могу. Да и сами лесовики меня, поди, помнят. Так что идти мне, а ты с Тукотом останешься.
– Правильно Таши говорит, – простонал Тукот. – А то – оба идите. Не пропаду я тут за четыре дня. Только воды мне оставьте.
Такого совета, разумеется, никто слушать не стал. Не бывало среди людей, чтобы раненого одного в лесу оставлять, и впредь не будет.
Наутро, ещё до света, Таши налегке двинулся в путь. Он помнил, что от лагеря ягодников до ближайшего селения два дня пути. Когда-то вдвоём с матерью они шли три дня, но тогда он был ещё мальцом, да и торопиться им было некуда. Сейчас Таши вознамерился пробежать всю дорогу за один день. Однако оказалось, что лес не любит слишком торопливых: ноги вязли во мху, тропинки упорно выводили не в нужную сторону, а молоденький осиновый подрост стоял такой стеной, что даже налегке не сразу протиснешься. Ночь наступила, когда до цели оставался ещё изрядный переход. Таши до последнего не желал признать поражения и шёл, даже когда солнце упало за деревья и в лесу стало стремительно темнеть.