– Ну? – спросил Таши, шагнув вперёд.
– Жив, – ответила йога. – Сжалились над ним предки, отпустили.
Роникову котомку, в которой помещался чуть не весь их провиант, пришлось бросить, припрятав под обрывом. Всю вторую половину дня Таши и Уника уходили из опасных мест. Оба понимали, что если стонущие духи подают голос среди дня, то ночью в этих краях лучше не оказываться. А то, что нечистью, по сути дела, оказались свои же родичи, лишь ухудшит судьбу неосторожных путников. Роника пришлось по очереди нести на руках. Примерно через час парнишка пришёл в чувство, но не смог идти даже налегке. Однако Л ар попустил, дорога оказалась удобной, вдоль самой кромки воды по влажному плотному песку. Ушли далеко, так что Уника даже начала побаиваться, как бы им не вылезти ненароком на узкую косу, где отшнуровывается от Великой заболоченная старица Истреца. Если возле селения свои неубранными лежали, то здесь люди поквитались с диатритами, и больше полутысячи карликов нашли свой конец в ночном бою. В таком месте ночевать – тоже не мёдом лакомиться. К тому же где-то здесь, в дневном переходе от Сухого лимана находилась цель их путешествия – безвестный речной омут, где, затянутый илом, лежал утерянный символ рода.
Теперь оставалось всего лишь нырнуть и достать его. Куда легче, кажется, пересчитать весь песок на речном берегу или перебрать всякую травинку в беспредельных просторах Завеличья.
* * *
На ночёвку остановились возле небольшой купы древних вязов, облюбовавших заливную низинку, что каким-то дуриком очутилась на горном берегу. Место это было слишком памятно Унике, именно тут, уже лишившись священного ножа, она провела последнюю ночь перед тем, как в одиночку пойти к Сухому лиману. Хотя, конечно, узнать старое место можно только по вязам, второй такой купы в окрестностях нет, и с давних времён все, кто проходил этими местами, запасались топливом здесь. Земля под деревьями всегда усыпана засохшими ветвями, и хворосту набрать нетрудно. А вот там, где расстилается беспредельная гладь Великой, в ту недобрую пору рассекал землю чёрный каньон мёртвого русла. Тогда было нетрудно найти приметную яму, вырытую причудами Великой. Большая яма, глубокая, ила на дне почти нет… Зато есть омутинник – длинно-палый дух Великой реки. Не так чтобы и страшен этот дух, до тех пор, пока к нему в омут не сунешься… А уж там – не взыщи, у себя дома и сурок хозяин.
А сегодня, сколько око имает, серебрится бесконечная гладь реки, особенно широкой в этом месте. Словно вся Великая обратилась в одну небывалую рыбину, играющую на вечерней зоре мелкоискристой чешуёй.