С 16 лет музыка стала моим основным увлечением, хотя едва ли оно возникло на пустом месте. Конечно, родителей сложно было назвать меломанами, но хорошая радиола у нас стояла еще на старой квартире в Лефортово, часто покупались и прослушивались пластинки. В основном симфонии, классика, песни советских композиторов. Все это я слушал без особого восторга, меня куда больше привлекала западная музыка. Таким окошком в мир была серия «Мелодии и ритмы зарубежной эстрады», пластинки «Вокруг света». Там, среди песен «социалистических друзей», подчас появлялась одна или даже две английские или американские (Гарри Белафонте, например) джазовые композиции. В 1962-м я за три рубля купил диск Фрэнка Синатры, выпущенный по кубинской лицензии, который мог слушать почти непрестанно. Даже терпеливые родители не выдерживали и просили: «Юра, смени пластинку!». И я менял ее на Чака Берри. Вскоре роль пассивного слушателя меня уже не устраивала, я хотел общаться с музыкантами, находится внутри этого заманчивого мира. Находиться в качестве кого, ведь играть на музыкальных инструментах я не умел, сочинять композиции тем более, а зачем-то купленное родителями пианино так и оставалось всего лишь предметом интерьера? Но я не сомневался, что в мире музыки мне найдется достойное место. И, кстати, отсутствие профессионального углубления в структуру музыки, расщепления ее на составляющие спасло меня от излишнего скептицизма, свойственного многим музыкантам. Я где-то читал, что высшим критерием Генделя по отношению к чужим произведениям служила фраза: «Ничто в этой музыке меня не раздражает». Нет, я предпочитал восхищаться.
Первый шаг моего проникновения в царство звуков я сделал, встретившись с Толей Павловым, который впоследствии и стал моим проводником. С Толиком я познакомился в кинотеатре «Ударник» на каком-то просмотре: знакомый администратор всегда мне помогал с лишними билетиками. Я собирался пойти на дневной сеанс с девушкой, да она неожиданно приболела. И так получилось, что ее билет достался Толику, способному джазовому музыканту, трубачу и в общем-то бездельнику.
Как и я, мой новый знакомый отличался наличием свободного времени и любовью к хорошему кино. Он жил рядом с метро «Арбатская» на Знаменке и иногда приглашал меня в гости, при этом обычно включал магнитофон с джазовыми композициями. Я проникся этой необычной музыкой, а Толя проникся моим неподдельным интересом и стал звать на различные музыкальные вечеринки, или сейшены, как мы их называли, используя модное английское словечко.