Она протянула Тому чашку, что держала в руке.
Чашка была до краев наполнена сахарным песком, политым вустерширским соусом.
– Да, черт возьми! Сколько можно ждать?
Дядя Боб повторил жест жены.
Горка сахарного песка в его чашке была измазана горчицей.
«Ситуация не изменилась, – вынужден был констатировать Том. – Просто они затеяли новую игру. Теперь на пару».
– Я к вашим услугам, дамы и господа! – с готовностью улыбнулся Том.
– Черт возьми! – воскликнула тетя Мэгги, в обычные дни выражавшаяся гораздо мягче, и с размаху ударила чашкой по столу.
Чашка разлетелась вдребезги. Сахарный песок рассыпался по столу и полу. Коричневые пятна вустерширского соуса испачкали любимое платье тети Мэгги, но она даже не обратила на это внимания.
– Я не потерплю подобного хамства со стороны обслуги!
– Да! Черт возьми! – Вторя жене, дядя Боб и свою чашку расколотил о край стола. – Доколе? – спрашиваю я! – Доколе это будет продолжаться?
Том понял, что уладить дело миром, как он рассчитывал, не удастся. Нужно было срочно, что называется, на ходу изобретать другой план.
– Немедленно! – вытянув палец в сторону Тома, истерично возвопила тетя Мэгги. – Вы слышите? – Том коротко кивнул. – Немедленно подайте шампанское!
– Самое лучшее! – сделал широкий жест рукой дядя Боб.
– Нам и всем этим достойнейшим господам! – тетя Мэгги указала рукой на кухонную плиту, как будто там находился огромный зал, полный гостей.
– Живо! – затопал в ярости ногами дядя Боб.
– Сию секунду! – Том повернулся в сторону прихожей и щелкнул пальцами. – Шампанского! Самого лучшего! – он повернулся к мистеру Шепарду. – Тысяча восемьсот двенадцатый год вас устроит, сэр?
Дядя Боб потер пальцами нос и озадаченно посмотрел на жену.
– Пойдет, – благосклонно махнула рукой тетя Мэгги.
– Тысяча восемьсот двенадцатый год! – крикнул в сторону прихожей Том. После чего чинно сложил руки на животе и преданно уставился на спятивших родственников. – Могу я поинтересоваться, что господа празднуют? – деликатно осведомился он.
– Не можете! – резко осадила его тетя Мэгги.
– Да, не можете! – поддержал ее дядя Боб. – Но я могу вам ответить!
– Дорогой! – вне себя от возмущения приподнялась со своего места тетя Мэгги.
– Дорогая! – сделал успокаивающий жест дядя Боб. – В том интересе, что проявляет сей юноша, нет ничего предосудительного!
– Нет, есть, дорогой!
– Вовсе нет, дорогая!
– Есть!
– Нет!
Лицо тети Мэгги сморщилось, как будто она вознамерилась пустить слезу.
– Ты меня совсем не любишь, – плаксиво произнесла она. – Дорогой…
– Дорогая!
Дядя Боб пылко схватил тетю Мэгги за руку и припал к ней долгим, страстным поцелуем.