В этот любовно обустроенный мир и вошли Кукла Таня, кошка Штука и она — покорительница Норвегии, «фантастическая пианистка» Вера Стрешнева.
— Вера, без тебя тут все лампочки перегорели, — прокричала из кухни Таня, ловко сооружавшая аппетитные бутерброды.
Сию же минуту раздался звук открываемой двери — и возникла фигура Марьи Степановны.
— Здравствуй, Верочка, и ты, Танюша, здравствуй, — сразу с порога начала бойкая хозяйка. — Я-то думала, что ты завтра прилетаешь, вот и пришла сегодня… поглядеть свою квартиру… У меня для тебя, девочка, неприятное сообщение, уж извини. Приходил ко мне вчера человек, справлялся о квартире этой. Я, конечно, ответила ему, что живут, мол, здесь и все такое, но он так просил, такие деньги мне предложил, просто не могла отказаться. Я ведь вдова, сама знаешь, живу бедно, трудно.
«Началось», — подумала Вера, медленно опускаясь на стул, а из кухни, вооруженная кухонным ножом и полотенцем, к Марье Степановне уже двигалась грозная Танюша.
— Что-то не поняла я, Марья Степановна. — Лицо у Тани зловеще вытянулось. Это, видимо, и напугало неуемную старушку, поскольку та начала тараторить без всякого смысла:
— Так ведь я не гоню, я так ему и сказала, что выгонять не имею права, вперед заплачено, что вот, мол, приедет послезавтра квартирантка, я с ней, с тобой то есть, Вера, поговорю. Да только, если уж он оценил так мою квартирку, — снова преисполнясь сознанием своей значимости завершила старушка, — так вот тебе мой сказ: я тебя не тороплю, но жилье ты себе подыскивай другое. Он придет через неделю, я так ему и скажу.
— Что с электричеством, Марья Степановна? — устало спросила Вера.
— Так это я пробки вывернула. Как раз когда тот человек приходил насчет квартиры, какое-то замыкание случилось. Я сразу за электриком побежала на верхний этаж. Починили, но пробки я вывернула на всякий случай. Не знала ведь, когда ты приедешь, вдруг задержалась бы в заграницах.
— Что же, Марья Степановна, вы незнакомого человека одного в квартире оставили? — Вера чуть не задохнулась от брезгливости и негодования.
— И-и-и! — презрительно протянула хозяйка. — Что тут у тебя брать-то, дитятко? Да и человек этот не таков. О-о-очень приличный мужчина. Видать, богатый. Одет с иголочки, а на левом мизинце золотое кольцо, большое. Сразу видно, какого полета птица. В моей молодости эдакими франтами только высокопоставленные чиновники ходили.
— А сейчас бандюгана от чиновника не отличишь. — Таня стояла у стены скрестив руки и с удивлением взирала на пожилую женщину. — Нельзя быть столь неосмотрительной, Марья Степановна, в ваши-то годы следовало бы знать, что пестрые перья совсем не обязательно признак благородства. А за доверчивость можно и поплатиться, причем жестоко.