Надо так надо… Катя смотрела в пыльное окно на убегающие назад пригородные платформы и терпеливо сносила душную толкотню.
За полтора часа дороги она не проронила ни слова.
— Сейчас выходим.
— Хорошо…
Вот и весь разговор.
Федор начинал нервничать. Кажется, из его затеи ничего не выйдет. Катя шла следом за ним по тропинке и совсем не обращала внимания на красоты природы.
Русалочье озеро открылось перед ними внезапно, сразу, как только они вышли на крутой обрыв. Оно лежало внизу, словно огромное голубое блюдце. А над ним перевернутой кверху донышком чашкой виднелся купол неба…
Верхушки сосен, растущих на берегу озера, очерчивали идеально ровный круг, в центре которого, словно пенки в густых сливках, плыли облака.
У Федора самого аж дыхание перехватило от восторга, хотя он и не считал себя тонкой натурой, балдеющей от красот природы.
Он покосился на Катю. Она замерла на краю обрыва, глядя перед собой широко распахнутыми глазами…
Они были одного цвета с водой в озере — такой же глубокой голубизны — и Федору показались двумя каплями озера Русалочье…
Он взял Катю за руку и бегом спустился по крутому склону. Песчаная почва осыпалась под ногами, подошвы кроссовок скользили… и последние метры оба путешественника проделали на пятой точке.
Федор шлепнулся на спину, запрокинул голову и шумно перевел дыхание.
— Хорошо, Катюша! Правда?
— Очень… — тихо ответила она.
— А теперь купаться! Быстро! — скомандовал он и стянул с себя футболку и джинсы.
Не дожидаясь Кати, Федор помчался в воду, расплескивая вокруг себя брызги. Он преувеличенно громко ахал и фыркал, слишком шумно всплескивал руками, стараясь показать Кате, как здорово вести активный образ жизни, как приятно плюхнуть разгоряченное, потное тело, измятое в электричке такой же потной ошалевшей толпой, в прохладную голубизну вод…
— Ух ты! Ах! Бр-р!!! — выкрикивал он, нарушая устоявшуюся тишину.
Он не понимал, что его крики и шумное купание — словно фальшивая нота в гармоничной неспешной мелодии… Точно в лирическое скерцо ворвался вопль тамбурина…
Катя поморщилась и зажала руками уши, чтобы не слышать его восторженных ахов и охов.
Вот только настроилась она на эту прекрасную, нетронутую тишину, только зазвучали в унисон струны ее души, как на тебе!
Она поплотнее запахнула теплую кофту и отодвинулась подальше от воды — на мягкую шелковистую травку…
По ней так приятно проводить рукой, она легонько щекочет пальцы, словно живое существо — мохнатенькое и прохладное…
— Иди сюда! Скорее! — крикнул Федор.
Он только что проплыл крупными саженками из одного конца озера в другой и теперь отряхивался, словно крупный породистый пес, рассыпая вокруг себя мельчайшую водную пыль.