Катя отрицательно помотала головой и поджала под себя ноги, на которые попали брызги.
— Ну ведь здорово!
— Не хочу.
— Твой купальник в рюкзаке. Ты можешь переодеться в роще.
— Я так посижу. Не надо меня трогать.
Федор помрачнел.
— Хорошо. Я тебя не трогаю, — буркнул он и вновь поплыл прочь, мерно взмахивая длинными жилистыми руками.
Из конца в конец озера: раз, другой… десятый… Он словно нарочно изматывал себя, чтобы вместе с потом вышли из него злость и разочарование.
Обида понемногу утихла, Федор устал и подплыл к берегу.
Катя лежала на траве, раскинув руки, и смотрела в небо.
«Облака похожи на кусочки ваты… Нет, скорее на пух из маминой подушки… Странно думать, что там, куда я сейчас смотрю, нет конца… Трудно представить себе, что значит бесконечность.
Если я сейчас поднимусь в небо и полечу вперед, то буду лететь долго-долго, пока не умру от старости, а никуда так и не прилечу… И возможно, весь мой путь, длиною в жизнь, окажется лишь тысячной долей одного микрона…
Непонятно, почему меня так притягивает к себе небо? Казалось бы, рожденную под знаком Рыб должно тянуть к воде… А мне противно даже дотронуться до нее… Может, причиной тому название озера? Русалочье… Как будто в нем утонула Русалка… Оборвала свою жизнь, отчаявшись добиться взаимной любви…
Но она не в пену морскую превратилась, а в эти летящие облака…»
— … Ух, я проголодался! Сейчас бы съел целого вола! — бодренько сказал Федор, крепко растираясь полотенцем.
Катя оглянулась и развела руками, будто поискала этого самого вола и не обнаружила…
Федор расстелил на траве плед, выложил на него бутерброды с ветчиной, зелень, помидоры и маленькие крепенькие малосольные огурчики. Он захватил несколько баночек «Кока-колы» и пару банок пива.
— Ты что будешь? — спросил он у Кати. — Есть «Холстен», еще холодненький…
— «Холстен»? — переспросила она с каким-то страхом. — Нет-нет, я его не пью…
И в сознании сразу промелькнула мысль о том, что пиво лучше оставить Диме… Он его так любит…
— Как хочешь, — буркнул Федор.
Он быстро насытился, не обращая больше внимания на Катю, и растянулся во весь рост на пледе.
Пусть она делает что хочет! Надоело быть нянькой! Что он ей, массовик-затейник? Или клоун — весь вечер на манеже?
Катя откусила кусочек бутерброда и посмотрела на Федора.
— Федя, ты обиделся?
— Нет. С чего ты взяла? — нехотя отозвался он.
— Но я же вижу…
— Какая проницательность!
Катя подсела ближе и осторожно провела рукой по его груди…
«Я плохая… Я гадкая, черствая, бессердечная… С чего я взяла, что достойна любви? Меня не за что любить…