Катя вместе со своим старушечьим одеянием словно сорвала какой-то стоп-кран внутри себя.
И из нее хлынула такая лавина эмоций, желаний, такая жажда чувств, что именно их необузданность и испугала Диму.
Но в этой неукротимости была дикая прелесть.
Никогда еще Катя не обнимала его так жадно, не требовала так определенно исполнить то, чего ей хотелось, никогда не рычала, словно раненая волчица, не кусалась, не содрогалась в экстазе, едва не сбрасывая с себя Диму…
Он просто ошалел от такого напора страсти…
А притворялась тихоней… Строила скромницу…
Ведь он был у нее первым, он воспитал в ней женщину, он знал каждый изгиб ее тела. Он знал, на что она способна в постели.
Но этому учил ее не он. Кто-то другой преподал ей эти уроки.
И как каждый ревнивый мужчина, уязвленный тем, что соперник мог оказаться состоятельнее, чем он, Дима задавался мучительным вопросом: кто?!!
«Не уходи… побудь со мной еще мгновение…
Я тяну руки, но он уходит… А я еще не насытилась… я голодна… Я хочу еще любви…
О! Да! Еще! Я вижу, что ты неутомим… И я тоже. Я ни капли не устала. Я готова бесконечно принимать тебя в себя и умирать от этого блаженства.
Наша любовь подобна волнам. То сильнее волна, то слабее. И я взмываю то выше, то ниже… То острый всплеск удовольствия, то ровное колебание…
Еще, родной! Еще, мой единственный!
Видишь, мы ведь созданы друг для друга!!!
Видишь? Ты смотришь? А почему у тебя такое лицо? Почему ты стоишь? Мы ведь оба лежим на старом матрасе в нашей комнате…
Как это: ты лежишь на мне, ты сливаешься со мной, я чувствую тебя внутри… О! Как я тебя чувствую!!! — и ты стоишь рядом?
И ты сам отдираешь себя от меня…
А я не пускаю тебя. Я цепляюсь, накрепко прилепляюсь к твоим плечам, переплетаю ноги за твоей спиной. Не вырвешься!
Я еще не насытилась! Спелые гроздья винограда изнемогают от сока… Сок должен перебродить в вино…
Но ты бьешь сам себя… И обратно — тоже себя…
А! Я догадалась… я знаю, как это называется, мне Кирилл объяснял: мазохизм… Когда сам себя… и балдеешь от боли…
Но ты повернулся ко мне… Ты что, хочешь меня ударить?! Вы оба хотите? Димочки!!!»
— Озверел? — Чика сплюнул сквозь зубы и дал Димке сдачи.
Он был зол, что новый постоялец приперся в самый неподходящий момент. Его самочка так активно подмахивала, так орала от наслаждения, а этот собственник…
Димка отлетел от удара к стене и пощупал разбитый нос. Из него на грудь стекала тонкая струйка крови.
— У нас тут все общее, — пояснил ему Чика. — И шмаль, и бабы. Не нравится — вали кулем!
— Сука… — прохрипел Дима, поднимаясь с пола. Он размахнулся, но ударил не Чику, а Катю. — Потаскуха!