Катя застонала и сжала виски ладонями.
— Но я ведь не знала… Разве я кому-то сделала плохо? Только себе…
— Конечно, только себе, — подтвердил следователь. — Поздно до тебя это дошло. А незнание законов не освобождает от ответственности.
Катя отвернулась и разревелась от беспомощности и безысходности.
Следователь полюбовался произведенным эффектом, подождал, пока Катя перестанет всхлипывать, и проникновенно поинтересовался:
— Ну, а может, действительно, не твое?
— Не мое! — вскинула на него глаза Катя.
— Может, кто-нибудь тебе подкинул?
— Н-не знаю…
— А ты подумай… Кто мог?
…Димины пальцы медленно разжались, и пакетик полетел в открытую Катину сумочку…
— Никто! — быстро ответила она.
— Кто принес?
— Никто. Я на улице нашла.
— На улице? — присвистнул следователь.
— Ну да. Валялось в подземном переходе…
— И ты все бумажки с земли поднимаешь?
— А эта на сторублевку похожа…
Следователь повертел в руке пакетик и фыркнул:
— Ничего общего!
— А я с бодуна была… — пояснила Катя.
— Тогда похоже, — согласился он. — Значит, все берешь на себя?
— В смысле?
— Никого тянуть не хочешь?
— Но я правда ничего не знаю! Отпустите меня, мне плохо… У меня температура…
Следователь вздохнул и нажал кнопку на столе.
— Можешь идти.
— Домой? — обрадовалась Катя.
— В камеру.
«Злые люди! Злые! Жестокие!
Этот мир проклят! Из него исчезли краски. Значит, исчезла музыка…
А без музыки и без красок он — ничто. Просто пространство, расчерченное ровными линиями — продольными и поперечными.
Мир номер ноль.
Черно-серое чудовище, которое проглотило солнце…
«Горе, горе, крокодил наше солнце проглотил!»
Я отбила все кулаки о железную дверь. Они уже распухли и саднят. От грохота железа звенит в ушах, голова раскалывается.
Но меня все забыли. Никто не подходит.
А мне плохо! Почему никто не верит?!
Вот приоткрылось крошечное окошко в двери, кто-то заглянул и сказал:
— Ломает. Может, тазепам дать или седуксен?
— Перебьется, — ответил ему другой невидимка. — Перебесится.
И окошко опять захлопнулось.
— Спасите! — кричу я. — Помогите!!!
Но всем на меня наплевать.
Мне по-настоящему холодно в одном платье в этом каменном мешке. Стены тут словно пропитаны влагой.
На улице льет дождь вперемежку со снегом — сплошная серая пелена. Но и ее мне видно лишь в крошечное окошко под потолком, заплетенное прутьями решетки.
Почему меня сюда посадили? Разве я преступница?
Никому меня не жалко… Никому я не нужна…
Я умру здесь, прижавшись к стене, свернувшись клубочком, как одинокая собака, а никто даже не узнает…
Сделайте мне укол!!! Помогите!!! Укол!!!
Дверь открывается, и входят две здоровенные тетки. Одна наотмашь бьет по лицу, а вторая набрасывает мне на голову какой-то балахон.