Овладеть очередной женщиной стало для него почти таким же легким развлечением, как, к примеру, прокатиться на новом аттракционе в Луна-парке или отведать новое блюдо. Похождения по чужим спальням никак не затрагивали его души.
Катя, разумеется, ни о чем не догадывалась. А если б ей кто-то рассказал — наверное, не поверила бы, приняла бы за грязную, злую клевету. Ведь Димочка сам заверил ее, что они никогда не расстанутся! Значит — он любит ее, а все домыслы о его донжуанстве — от лукавого!
Так оно по большому счету и было. Дима любил ее. А с теми, другими, только развлекался, ведь его любимая оставалась еще подростком, с которой нельзя было позволить себе ничего лишнего… до сегодняшнего дня.
Дмитрий медленно раздевался, все еще не оборачиваясь, глядя на багровое небо с лиловыми росчерками вечерних облаков. Сейчас он вовсе не чувствовал себя уверенным, как обычно.
С Катей все иначе, чем с другими. Это не аттракцион и не ресторанное блюдо. И не проходной эпизод.
Катя делает ему прощальный подарок: отдает самое себя, всю, целиком. Для нее это священнодействие, для него тоже. Жертвоприношение на алтарь любви и верности.
Она — первая и единственная девушка, которую он привел к себе домой.
А потом, ведь она… Дмитрий сморщился, вспомнив выражение «молодая картошечка».
У нее-то все — в первый раз, и это накладывает на него какую-то особую ответственность, не так ли?
Очень хочется, чтобы для Катюши этот первый опыт оказался памятным на всю жизнь и запомнился бы как что-то самое, самое счастливое.
Сумеет ли он? Надо постараться быть и сильным, и нежным одновременно…
— Можно, можно, мой Демон. И нужно!
— Да… сейчас…
— Не бойся, ведь ты давно хотел. Значит, и я хочу. Я хочу этого, правда, поверь, иди ко мне! Иди.
— Иду.
Он медленно повернулся и почти со страхом посмотрел на хрупкое тельце, лежащее внизу, у его ног. Задохнулся от наплыва чувств, будто никогда прежде не видел обнаженной женщины.
Но ведь сейчас ему отдавалась не женщина — девочка, почти ребенок. И это в самом деле было впервые.
…Ее тело светилось!
Не то последние блики заходящего солнца так причудливо преломлялись на бледной полупрозрачной девичьей коже, не то сияние чудесным, неправдоподобным образом шло изнутри, из самой Катиной души, из ее сердца!
Длинные волосы рассыпались по всей поверхности вылинявшего матраса, превращая его в волшебное, царское, сверкающее драгоценным гофрированным атласом ложе.
Дмитрий опустился перед ней на колени. Еще совсем недавно он, в приступе внезапно накатившего безумия, едва не изнасиловал ее, теперь же едва осмеливался прикоснуться.