Катю быстро привели в чувство после обморока. Однако на бал, открывшийся после церемонии вручения аттестатов, она не осталась. К чему ей вся эта толчея, суета и многолюдье, когда, отныне и навсегда, рядом с ней тот, кто заменит ей весь мир?
— Лид, — умоляюще сложила ладошки Катя, — побудешь тут моим заместителем, а? Мне позарез нужно исчезнуть.
— Ишь ты, начальница выискалась, в замы меня записала! — проворчала Лидия, однако согласилась: чувствовала свою вину за отравление сестренки лаком. — Ладно уж, иди. Отведи душеньку. И я отведу: Андреича нашего на белый танец приглашу. А то с моим законным не попляшешь: одышка у него от лишнего веса.
— Только чтоб маме…
— Не боись. Не продам.
Обнявшись, Катя с Димой побежали к Волге.
На том месте, где когда-то по весне чавкала непролазная грязь, теперь положили новый асфальт. И все равно Дмитрий перенес ее по старой памяти через этот участок пути на руках.
У судостроительного завода на стапеле стоял почти готовый к спуску на воду речной теплоход. Не сговариваясь, двое влюбленных на цыпочках проскочили мимо пропускного бюро, где дежурили вооруженные охранники.
Завернув за угол бетонной ограды, они нырнули в знакомую им с детства щель между глухими плитами, которую почему-то никто и никогда не думал загородить.
Зачем, спрашивается, выставлять охранные посты, если совсем рядом с ними все желающие — если они, конечно, не слишком упитанные — могут просочиться через этот зазор?
Ох, спасибо тем строителям-халтурщикам! Благодаря им можно проскользнуть по наклоненной к воде бетонной площадке, вскарабкаться на кильблоки, служащие для неподвижного судна опорой, и — особенно если ты обладаешь молодостью, силой и ловкостью — оказаться на борту пустого корабля.
А там уже в твоем распоряжении комфортабельные каюты, в которых судостроителям осталось провести лишь последние, косметические, отделочные работы!
Двуспальных постелей, правда, на теплоходиках такого типа не предусмотрено, но так ли уж они необходимы, когда Ей — всего семнадцать, Ему — двадцать и они не виделись целых два года? И когда, два долгих года назад, они были близки всего один-единственный раз…
Закрыв за собой дверь каюты, будто кто-то мог за ними подсматривать, они стали раздеваться торопливо, лихорадочно, сбрасывая одежду куда попало.
Нагие, кинулись друг к другу без раздумий и стеснения. Прохладная клеенчатая обивка корабельной койки ничуть не охладила их разгоряченных тел, которые тут же сплелись в причудливый морской узел.
— Долгожданный мой… ненаглядный… — лепетала Катя, задыхаясь. — Вернулся… насовсем…