— Сниматься? — недоумевающе переспросила Катя. — В кино? Извините, я не знала, что тут съемки идут, думала — так просто, гуляют все.
— Ты откуда взялась, целка безголовая? С Луны свалилась?
— С Волги я. Из Рыбинска.
Из иномарки поторопили:
— Ну! Чего там телитесь? Она что, дороже других? Обученная? Так называй таксу, не тяни, за нами не заржавеет.
Вертлявый прошипел над Катиным ухом:
— Руки в ноги — и мотай отсюда, поняла? А то и тебе не поздоровится, и мне заодно.
А из автомобиля уже лениво вылезли двое.
— Есть маза, нам тут яйца морочат, — растягивая слова, угрожающе проговорил первый, снял черные очки и аккуратно положил на крышу автомобиля.
— Прикинь! — Второй пожал мощными татуированными плечами, выступающими из надетой на голое тело джинсовой жилетки.
— Когда нам что-то не дают, мы берем сами, — философски изрек первый.
— Когда нам что-то не продают, мы берем даром, — поддержал второй.
Вертлявый пропищал:
— Предупредил же тебя, дебилка! — и боязливо отскочил в сторону, а те двое вплотную подступили к Кате, беря ее с обеих сторон под локти и подталкивая к машине, пока еще довольно деликатно.
— Что, зачем? — с запозданием перепугалась она. — Куда вы меня хотите везти?
— Повышать нашу потенцию, — сладким тоном, не предвещавшим тем не менее ничего хорошего, ответил ей первый. — Ты нам сама пообещала!
— Тебя ждет субботник, — облизнулся второй. — Коммунистический! Ударный труд, стахановские нормы.
Он замычал с вожделением и ткнул волосатую ручищу прямо ей в пах:
— Как обстоят дела с шахтой? Глубина забоя нормальная?
Катя зажала рот ладонью, чтобы ее не вырвало. До нее только сейчас начало доходить, что ее приняли за проститутку и что ночная Тверская — вовсе не место для невинных гуляний на свежем воздухе.
— Я не собираюсь никуда с вами ехать, — с трудом преодолев рвотный спазм, громко выкрикнула она, пытаясь вырваться.
Но «клиенты» уже с силой пригнули ей голову и ухватили под коленки, чтобы пихнуть на заднее сиденье.
— Пустите, гады!
В ответ ее больно пнули под зад. От толчка она разжала руку, и сумка с двумя оставшимися болванчиками звякнула об асфальт.
Катина карьера менеджера закончилась бесславно, теперь надо было позаботиться уже не о заработке, а о спасении собственной жизни. Исход «коммунистического субботника» мог оказаться самым плачевным.
— Кто-нибудь! Помогите! Похищают! — отчаянно взывала она к окружающим. — Люди! Люди вы или нет!
Лишь раскатистый хохот был ей ответом. И ему вторили тоненькие смешки нарядных симпатичных девушек, с любопытством наблюдавших этот спектакль.