Мы наслаждаемся друг другом.
Он зовет сына Принцем. Мы думаем, что это должен быть сын... Пинается он сильно.
Граф и я хотели узнать точно, сделав УЗИ, но Док предостерег нас от этого. Он не
знает как это может повлиять на плод и к чему это приведет для меня. Граф тут же
отказывается от этой идее. А мне жаль... Я даже пару раз пытаюсь его переубедить, но
Граф непреклонен: он не позволит мне рисковать. Я замолкаю. Приходится.
Теперь, я просто верю ему и ночью, пока меня оставляют все в покое, чтобы дать
поспать, я разговариваю со своим Принцем, надеясь, что он хотя бы запомнит мой голос.
Вот и сегодня, рано утром, я глажу живот и баюкаю и себя, и его тихой песней. Она
немного заунывна, но мне нравится и лежит к душе.
− Ты красиво поешь, моя любовь, - без стука входит Граф. На нем белый халат. Док, кажется, все-таки довел до него эту «светлую» мысль, что в таких учреждениях требуется
стерильность и осторожность.
− Спасибо. Будила нашего Принца. А как тебе спалось?
Он прикасается к моему лбу рукой: его ритуал изо дня в день. Он хмурится, проверяя
мою температуру. Она неизменна. И неизменна высока.
− Не хмурься, ты пугаешь меня таким видом, - убираю я его руку своей, касаясь ее
губами.
− Я злюсь не на тебя, ты знаешь.
− Знаю, можешь и не повторять лишний раз.
− У меня для тебя есть и радостное событие, - не отпускает мое внимание от себя ни
на минуту Граф. Я слушаю, но мешает противный писк приборов. Он стал уже
привычным для меня.
− Какое же?
− Сейчас пасмурно. И нет солнца.
Я улыбаюсь.
После того, как обнаружилось влияние солнечного тепла на мое состояние, Граф
закрыл все окна в палате плотной тканью, что никогда не пропустит и капельку света.
Хотя Док и говорит, что то явление временное и частично повлиял стресс, Граф не
хочет ничего слышать. И вот сегодня, он говорит о погоде, а значит и о возможности
увидеть природу.
Но мои даже самые смелые предположения оказываются неверными. Граф непросто
говорит о том, что откроет мне окна, он говорит о прогулке. Недолгой, но самой
настоящей прогулке.
− Серьезно?! - не верю я ему.
− Серьезно. Док разрешил.
− Я так рада, - обнимаю я его шею, утопая в сильных объятиях.
− Знаю, любимая. Знаю. Вставай только аккуратно. Я понесу тебя.
− Я хочу сама! - мое упрямство и желание пройтись дальше, чем до туалета или
маленького столика, который стоит в другом конце палаты и где я ем, больше, чем когда-
либо. Ему не переубедить меня.
− Виви!
− Граф, я все сказала. Я пойду сама. Но я же не против, чтобы ты поддерживал меня за
руку, помогая. Ну? Граф, милый... такой любимый и единственный, - ластюсь я к нему, приникая щекой к сильной грудной клетке. Он сдается под моим чисто женским напором