— На одном хлебе много не наработаешь. Пошли.
Пошатываясь, Ваня прошел вслед за мужиком во двор. Большой крепкий дом, справа, в просторном хлеву, повизгивают свиньи, пестрые куры купаются в пыли. На крыльце — довольно молодая крупная женщина, тоже с ружьем в руках. Из окошка выглядывают две светловолосые детские головки.
— Наденька, принеси-ка этому бедолаге чего-нибудь поесть, — негромко сказал мужик жене и, обратившись к Ване, добавил: — Садись вон туда, за стол, сейчас тебя Надя покормит, а затем расскажешь про свое житье-бытье.
Ваня послушно прошагал за широкий стол под навесом и робко присел на краешек скамьи. Женщина поставила перед ним миску с отварной картошкой и глазуньей из трех яиц, отошла в сторону и опустилась на завалинку возле дома. Мужик сел напротив Вани, поставил возле себя ружье, сложил на столе тяжелые натруженные руки, молча смотрел, как Ваня с жадностью уминает стоящую перед ним еду. Как только Ваня доел последние крошки, мужик, крякнув, спросил:
— Тебя как зовут, божий человек?
— Ваней кличут.
— Погоняло или по паспорту?
— Так родители назвали. Стало быть, и по документам так было.
— А они у тебя есть, документы-то?
— Нет, уже давно. Как в рабство попал в Крыму, так и бегаю без них.
— Как это — в рабство? Вроде уже нету такого!
— Есть, еще как. Я в Крым направился, никогда там не бывал, вот решил посмотреть. Деньги кончились, а тут предложили на виноградниках поработать. Деньги обещали, кормежку, жилье. Согласился сдуру. Завезли куда-то в степь. Охрана на лошадях, паспорт отняли. Работали весь день, о деньгах и слыхом не слыхивали. Вкалывали за баланду и нары в бараке. Год или чуть больше я там был, потом сбежал. Добрался до Киева. Перезимовал — и сюда пришел. Здесь уже четыре года. Вот и все.
— С этим понятно, а раньше?
— А что раньше, на севере жил, работал, оленей гонял. Говори, хозяин, чем отработать харч?
Хозяин посмотрел в усталые глаза гостя:
— Знаешь что, Ваня, меня, кстати, тоже Иваном зовут, оставайся у меня до осени. Денег я, понятное дело, тебе не дам, но кормить буду. Жить будешь пока на сеновале, ну и работать. У меня жена собирается рожать, так что работник она никакой, а помощь нужна: и за скотиной ходить, и в поле. Коли согласишься, не пожалеешь. Думать будешь?
— Да что тут думать, Иван, — разулыбался обрадованный бродяга. — Согласен, конечно, до осени работать буду на совесть, обещаю, а потом могу и уйти, не привык я подолгу на одном месте оставаться.
— Дело твое. Стало быть, по рукам?
— По рукам, хозяин.
Клоп увидел это первым. Подбежавший Хруст, заметив замершего, смертельно бледного Клопа, остановился в отдалении и некоторое время наблюдал за происходящим. Убедился, что особой опасности нет, осторожно приблизился. Огромный рой мух взвился над изуродованным телом Серого и тут же упал вниз, спеша отложить личинки на уже разлагающемся мясе.