собственный клинок.
Раздумывая, как это лучше сделать, Казимир ощупывал ножны, и вдруг ощутил знакомый отвратительный запах зверя. Скользнул за ствол сосны, включил камеру на карабине, используя ее в качестве импровизированного прицела, навел оружие на поляну. Громадная, в полтора человеческого роста Тварь вдвигалась в дверной проем избушки. Выстрел грянул одновременно с истошным душераздирающим криком. Мгновение спустя Тварь проявилась на мониторе, и Казимир, уже не таясь, раз за разом нажимая на спуск, разрядил в нее всю обойму. Больше стрелять уже не пришлось. В десяти метрах от Локиса на земле билась в агонии Тварь. Прошло несколько томительных секунд. Казимир достал фонарь и осветил бездыханное тело мутанта.
Огромная, почти черная в ночной темноте туша при свете фонаря поблескивала серебристым, могучие лапы-руки, увенчанные чудовищными когтями, уже не скребли землю. Развороченный особыми пулями череп покоился в огромной темной луже. Обойдя по дуге Тварь, Казимир осветил избушку. Раненый бандит по-прежнему лежал на топчане, только привалился к дальней стене, словно пытался уползти по ней. В широко распахнутых невидящих глазах застыл смертельный страх. Спасать стало некого. Сложный вопрос решился сам собой.
Достав из-за пояса топор, Казимир несколькими ударами отрубил чудовищу голову и, завернув в мешок, присел на крыльцо. Сигарета в его пальцах немного подрагивала.
Эльза с Яной остались вдвоем и словно застыли в вязком, как смола, ожидании. Проводив Казимира, они не заперлись в доме — с ружьями в руках сидели на крыльце. Ночь неспешно опускалась на лес. Все тонуло во мраке. Где-то заухал филин. Дрожа от страха, они прижались друг к другу, но не выпустили из рук оружия. Вот, наконец, вдалеке прогремел выстрел, за ним — непрерывная очередь, и вновь наступила тишина.
Эльза не находила места от возбуждения и порывалась бежать на помощь к Казимиру. Но Яна сумела ее удержать. Сейчас Эльза особенно остро ощутила, насколько нуждается в Локисе. Всего несколько дней, проведенных рядом с ним, во многом изменили ее взгляды. Прежде ко всем без исключения мужчинам она относилась, мягко говоря, как к существам, пригодным для одного нехитрого, хотя и весьма приятного занятия. Локис, не доказывая ничего на словах, на деле сломал все привычные стереотипы. Незаметно он стал для Эльзы частью ее самой, причем столь важной, что обходиться без нее она уже не могла. Локис стал необходим буквально во всем. Он был нужен ей как собеседник, с которым можно обсудить какие-то творческие задумки, как надежный щит, который прикрывает ее, пусть и сильную, но все-таки женщину, от всевозможных бед и опасностей.