Хруст вооружился и вернулся на исходную позицию. Удобно устроился под раскидистым кустом, стал наблюдать за хутором. Расчет был прост: соваться в ворота рискованно, но ведь кто-то должен выйти в поле! Не век же люди будут сидеть за изгородью! Со стороны хутора доносились радостное повизгивание свиней и человеческие голоса. Жаль, но на таком расстоянии невозможно понять — мужские или женские.
Ждать пришлось долго. Задумавшись, Хруст не сразу заметил, как ворота распахнулись и на утоптанную дорожку вышла лошадь, запряженная в телегу. На телеге, о чем-то переговариваясь, сидели двое мужиков. Один — крупный, видимо, очень сильный, русоволосый, бритый, очевидно хозяин хутора, а вторым был… Ваня! «Вот черт! Где оказался! Сбежал, сучий потрох! Ну, погоди ж ты, теперь от меня не уйдешь! Из-за тебя, сука, Клоп ногу сломал!» — зло думал Хруст и осторожно полз ко все еще распахнутым воротам. Пока дополз, телега скрылась за пригорком. Удача в который раз повернулась к нему лицом, Хруст это чувствовал, слишком долго он ждал, и вот теперь — все в его руках. Пусть по прежним меркам это более чем скромная добыча, но в настоящий момент забытый богом хутор — единственный шанс на спасение. Задача была проста как грабли: отъесться, отоспаться и валить из Зоны. В большом человеческом мире о нем наверняка уже все позабыли. Осесть где-нибудь в тихом месте, возобновить изготовление стволов. На них всегда спрос. И — жить без этой выматывающей нервы борьбы, без голода. Это будет его последнее дело. Последний налет на селян. Потом Хруст выйдет из игры.
Сквозь распахнутые ворота уже видны были двор, молодая, крепко сбитая, аппетитная женщина в простом халатике. Он хорошо рассмотрел, как свободно колышется ничем не стесненная налитая грудь. «Вот так повезло! И баба молодая, давненько я не забавлялся! Теперь отведу душу!» — мелькнула мысль. Вид женщины совсем лишил Хруста осторожности, он вскочил и с ревом, способным испугать кого угодно, бросился во двор.
Крик, высокий, пронзительный, раздался где-то справа. В разные стороны с кудахтаньем метнулись куры. Хрусту оставалось добежать каких-то десяток шагов, когда женщина подняла на него голову и бросилась к крыльцу. Хруст решил, что она собирается укрыться в доме, и на бегу изменил направление, попытался перехватить ее у дверей. Только у входа в дом понял свою ошибку: женщина и не собиралась укрываться или убегать. Прямо в живот Хрусту было наведено ружье.
— Стоять! Или пристрелю! — прозвенел натянутой струной голос хозяйки.
— Брось дубальтовку, сука! — хрипло прорычал Хруст, но стволы опустились чуть ниже, сноп пламени вырвался из одного из них, и острой, жгучей болью полоснуло по ногам. Хруст взвыл и покатился по утоптанной земле.