— Но разве это навсегда?
— Навсегда, — сказала она, качая головой.
— И тех, кого вы любили, вы не увидите больше?
— Никого.
— И все без исключения, навсегда, не имеют права знать, что та, которую считают умершей, живет и плачет?
— Все… навсегда… без исключения…
— О! — изумился я. — Но тогда я счастлив, и огромная тяжесть свалилась с моего сердца!..
— Я не понимаю вас, — сказала Полина.
— Вы не знаете, сколько сомнений и страхов пробудилось во мне?.. Но неужели вы не хотите узнать, какие обстоятельства привели меня к вам? Конечно, своему спасению вы обязаны Небу, но, возможно, вы хотите услышать, какими средствами воспользовался Бог для вашего спасения?..
— Да, вы правы: брат не должен иметь тайн от сестры… Вы расскажете мне все, и я ничего не скрою от вас…
— Ничего… О, поклянитесь мне… Вы позволите мне читать в вашем сердце, как в открытой книге?
— Да… и вы увидите, что мое сердце знало только несчастье, покорность судьбе и молитву… Но теперь не время. Я нахожусь под впечатлением этих страшных событий, и у меня нет сил рассказывать о них…
— О, когда хотите — я буду ждать.
Она встала:
— Я хочу успокоиться, вы, кажется, говорили, что мне можно спать в этой палатке?
Я проводил ее, разостлал свой плащ на полу и вышел на палубу. Я сел на том самом месте, которое занимала Полина, и пробыл в таком положении до самого приезда в Гавр.
На другой день вечером мы сели на корабль "Бригтон" и через шесть часов были в Лондоне.
В первую очередь мне нужно было отыскать помещение для себя и сестры. В тот же день я отправился к банкиру, у которого был аккредитован; он показал мне небольшой меблированный домик, очень удобный для двоих. Я поручил ему снять особняк, и на другой день мне сообщили, что дом в моем распоряжении.
Графиня еще спала, когда я отправился в магазин; там мне выбрали полный комплект белья, довольно простого, но сделанного с большим вкусом; через два часа оно было помечено именем Полины де Нерваль и перенесено в спальню той, для которой предназначено. Потом я зашел к модистке, которая, несмотря на то, что была француженка, так же быстро снабдила меня всем необходимым; что касается платьев, то я выбрал самые лучшие ткани, какие только мог найти, и попросил модистку, чтобы она прислала портниху сегодня вечером.
Возвратясь домой в двенадцать часов, я узнал, что сестра моя проснулась и ждет меня к чаю. Она была одета в очень простое платье, которое успели сделать ей за те двенадцать часов, что мы провели в Гавре. Она была прелестна в этом платье!
— Не правда ли, — сказала она, увидев меня, — мой костюм соответствует моему новому положению, и теперь будет очень естественно представить меня в качестве гувернантки.