— Но не можешь ли ты сказать мне?..
— Ничего… я дал клятву. Если бы я мог говорить, мне достаточно было бы произнести одно слово, и сестра моя была бы спасена.
— Итак, ей угрожает какая-нибудь опасность?
— Нет! По крайней мере, пока я жив.
— Боже мой! Боже мой! — воскликнула матушка, — ты приводишь меня в трепет.
Я увидел, что позволил себе слишком увлечься.
— Послушайте, — продолжал я, — может быть, все это не столь важно, как я думаю. Еще ничего не было окончательно решено между вами и графом, ничего не знают еще об этом в свете, какой-нибудь неопределенный слух, некоторые предположения и только, не правда ли?
— Сегодня только во второй раз граф провожал нас.
— Прекрасно! Найдите любой предлог, чтобы не принимать его. Затворите дверь для всего света, и для графа так же, как для всех. Я беру на себя труд объяснить ему, что посещения его будут бесполезны.
— Альфред! — сказала испуганная матушка. — Благоразумие и осторожность! Граф не из числа людей, которые позволят выпроводить себя таким образом, не объяснив причины.
— Будьте спокойны, матушка, я постараюсь соблюдать при этом все необходимые приличия. Что же касается причины, то я скажу ему одному.
— Действуй, как хочешь: ты глава семейства, Альфред, и я ничего не сделаю против твоей воли. Но, умоляю тебя именем неба, взвесь каждое слово, которое скажешь графу, и если откажешь, смягчи отказ, как только можешь.
Матушка увидела, что я беру свечу, собираясь идти.
— Ах, Боже мой! — продолжала она. — Я и не подумала о твоей усталости. Ступай в свою комнату: Завтра будет время подумать обо всем.
Я подошел к ней и обнял ее, она удержала меня за руку:
— Ты обещаешь мне, не правда ли, успокоить гордость графа?
— Обещаю, матушка. — Я обнял ее еще раз и вышел.
Матушка сказала правду: я падал от усталости. Я тотчас лег в постель и проспал до десяти часов утра.
Проснувшись, я нашел у себя письмо графа. Я ожидал его, но не мог поверить, чтобы он сохранил в тоне письма столько спокойствия и умеренности, — это был образец вежливости и приличия. Вот оно:
"Милостивый государь!
Несмотря на все желание мое доставить вам возможно быстрее это письмо, я не мог послать его ни со слугой, ни с другом. Это обыкновение, принятое в подобных обстоятельствах, могло бы возбудить беспокойство особ, которые для вас столь дороги и которых, я надеюсь, вы позволите мне считать еще, несмотря на то, что произошло вчера у лорда Г…, не посторонними для меня.
Однако вы легко поймете, что несколько слов, которыми мы обменялись, требуют объяснения. Будете ли вы столь добры, чтобы назначить час и место, где можете мне дать объяснение? Свойство дела требует, я думаю, чтобы это было тайной и чтобы не было при этом других свидетелей, кроме тех, кого это касается; но если вы хотите, я привезу двух своих друзей.