— Ой-ой, — говорю я дворецкому отца. — Это было не очень грациозно, не так ли?
МакНэб улыбается из-под густой светло-рыжей бороды. Его внушительных размеров фигура склоняется, чтобы подобрать чашку с ковра. В его ладони, когда он выпрямляется, фарфоровая чашка кажется миниатюрной.
— Не беспокойтесь, миледи, — говорит он. — Я все равно собирался отдавать ковер в чистку.
— Как вовремя.
МакНэб кланяется.
— Могу я еще что-нибудь для вас сделать?
— Еще чая было бы чудесно, спасибо.
— Очень хорошо, миледи. — Он кивает на стол, стоящий возле двери. — Этим утром доставили кое-какие подарки от ваших поклонников.
На круглом столе на самом видном месте выставлены четыре букета из разных цветов: розы, фиалки, тюльпаны, гелиотроп, вереск, полевые цветы — дорогое сочетание, которое в это время года можно приобрести только в оранжереях.
С момента, как две недели назад я вышла из траура, вестибюль постоянно полон цветов и визитных карточек. Разногласия по поводу смерти моей матери лишь усилили интерес ко мне, хотя не уверена, было бы это так же, не окажись у меня солидного приданого.
Я смотрю на эти знаки внимания и испытываю острое желание выбросить их через парадную дверь. Они — часть будущего, которое мне неподвластно. В нем я существую как жена, чья основная задача — рожать детей и выглядеть рядом с мужем презентабельно. Мое оружие заменят украшенные кружевами веера и зонтики.
Требуется весь мой самоконтроль, чтобы сосредоточиться на автоматическом клапане огнемета. Я достаю из кармана еще один шуруп. Вставить, закрутить, повторить…
МакНэб откашливается. Я не думала, что он еще здесь.
— Будут какие-то указания, миледи? — спрашивает МакНэб. — Быть может, мне следует отправить какие-то ответы?
— Только чай, спасибо. Я буду пить его в гостиной.
Я подхожу к цветам и беру со стола визитную карточку.
Уильям Роберт Джеймс Керр, граф Линлитгоу.
Я почти уверена, что требования графа Линлитгоу относительно жены не включают следующее: тренированная для битвы, слишком агрессивная, убивающая фейри.
Открывается парадная дверь, и в вестибюль входит мой отец, Уильям Кэмерон, маркиз Дуглас.
Я выпрямляюсь от изумления. Отец покинул страну больше месяца назад, не оставив даже записки с указанием, когда он намерен вернуться домой.
Я кладу клапан в карман и, выдавливая улыбку, подхватываю юбки.
— Доброе утро, — говорю я.
Раньше первой реакцией при виде отца было желание его обнять. В детстве мне нравилось фантазировать, как он берет меня на руки и целует в щеки. Я представляла, как мое лицо прижимается к его широкой груди, как я вдыхаю мягкий запах его курительной трубки и виски.