— Неужели, Уотсон?
— Холмс, в чем вы меня подозреваете? Я женатый человек, и мой счет в банке чрезвычайно тощ. К тому же какие могут быть скачки в такую скверную погоду?
— Тем не менее до скачек Грэнд-Нэшнл не так уж далеко.
— Вы правы, лорд Хоув уже заявил две свои лошади для участия в скачках. Многие считают фаворитом Дитя Грома, а на Скеернесс особых надежд не возлагают. Но мне трудно поверить в скандал, который связывают с этим спортом королей, — добавил я. — Лорд Хоув — порядочный человек.
— Вот именно. Поэтому-то среди его друзей нет сэра Джерваса Дарлингтона.
— Но почему вы уверены, что сэр Джервас не скажет вам ничего интересного?
— Если бы вы знали этого джентльмена, Уотсон, вы бы сами поняли, что он никакого интереса не представляет, если не считать того, что он действительно грозный боксер тяжелого веса… — Холмс присвистнул. — Постойте-ка! Ведь сэр Джервас сегодня утром был свидетелем моего глупого поединка.
— И что ему нужно от вас?
— Не имею ни малейшего представления, Уотсон, — сказал он, — я очень рад, что вы пришли. Но прошу вас, помолчите хотя бы ближайшие шесть часов. Иначе я скажу что-нибудь такое, о чем пожалею впоследствии.
Итак, храня молчание даже за ужином, мы сидели допоздна в уютной комнате, Холмс угрюмо составлял картотеку своих записей о преступлениях, а я углубился в страницы Британского медицинского журнала.
Тишину нарушало лишь тиканье часов, потрескивание огня да пронзительный мартовский ветер, который бросал в окна пригоршни капель дождя и завывал в трубе.
— Нет и нет, — ворчливо произнес наконец мой друг. — Оптимизм — это глупость. Конечно, никакое происшествие само не придет в мой… Тихо! Уж не звонок ли это?
— Да, да! Я отчетливо слышал, что звонят, несмотря на непогоду. Кто бы это мог быть?
— Если это человек, которому нужна моя помощь, — сказал Холмс покосившись на часы, — то, должно быть, дело весьма серьезно. В два часа ночи в такую бурю зря не выходят.
Миссис Хадсон потребовалась целая вечность, чтобы встать с постели и открыть входную дверь. Наконец она ввела в комнату сразу двух посетителей. Они оживленно говорили по дороге, перебивая друг друга.
— Дедушка, не надо, — говорила молодая женщина. — В последний раз прошу, ну, пожалуйста. Ты ведь не хочешь, чтобы мистер Холмс посчитал тебя, — тут она понизила голос до шепота, — за дурачка.
— Никакой я не дурачок! — воскликнул ее спутник. — Перестань, Нелли, я видел то, что видел. Надо было прийти и рассказать обо всем этому джентльмену еще вчера утром, но ты и слышать об этом не хотела.