Но в старинном то кафтане
Во рассказах няни, мамы
Иль печатного… но дядькин
Бова — нового покроя,
Зане дядька мой любезный
Человек был просвещенный.
В своем вступлении к повести Радищев обращается за помощью к Вольтеру и хочет, чтобы его «Бова» в России сыграл такую же социальную роль, как «Орлеанская девственница» во Франции.
О Вольтер, о муж преславный!
Если б можно Бове было
Быть похожу и кое-как
На Жанету, девку храбру,
Что воспеты; хоть мизинца
Ея стоит, — если б можно,
Чтоб сказали, Бова только
Тоща тень ея — довольно —
То бы тень была Вольтера,
И мой образ изваянный
Возгнездился б в Пантеоне.
Но Радищев боится, как бы его «Бову» не постигла печальная участь романов французской сентиментальной писательницы Жанлисс.
Но боюся, твоя участь
Будет равная с Жанлиссой
По передним волочиться.
Таков замысел «Бовы», от которого до нас дошло только вступление и план всей повести.
Не меньший политический и научный интерес представляет собой работа Радищева «Описание моего владения».
Разобрав химический состав почвы и способы ее обработки, автор произвел подробные подсчеты годовых затрат крестьян в земледелии и прибыли, получаемой в результате годового оборота капитала и пришел при этом к мрачным выводам относительно состояния «земледелия и земледельцев в своем владении и России вообще».
«Земледельцы и земледельчество — говорит он — находятся в весьма худом состоянии». «Первое неудобство — это «отсутствие порядочного землеустройства» и как результат «чересполосное владение» («чересполосица»). «Огородничество и скотоводство находятся в совершенном упадке и запущении». «Позади селения пространные огороды, а огородных овощей совсем мало». «Лошади опричь месива ничего не знают, а потому бывают тощи, хотя бы и хорошей породы», «скотина вся очень малоросла и нехорошей породы… При худом корме молока дает на самую нужду». «Овец держат не в приборе, отчего и шерсть жестковата». «Двор покрытый — весной и осенью очень грязный».
Земля обрабатывается самыми примитивными и «бесхитростными орудиями: соха и борона — деревянные, заступ, серп, коса и грабли». Вот почему, говорит Радищев, «если крестьянин не семянист, то он близко до того, чтобы быть нищим». А хуже всего то, что земледелец «всякому новому заведению противится, чему являются причиною и предрассуждения и малые крестьянские капиталы и нерадивость хлебопашцев».
Где же коренится причина тому обстоятельству, что «хлеба родится мало»? Что «малы крестьянские капи-талы»? Что «земледелие и землепашцы находятся в весьма худом состоянии»?
Такие «просвещенные» помещики, как Щербатов или Андрей Болотов сказали бы, что причиной этого является «непостоянство, обленчивость и худые нравы самих крестьян, которые больше склонны к разгульной жизни, а не к трудолюбию и стяжательству».