Р о н. Я также могу делать передачи. У меня хо рошо получаются короткие передачи, но я не умею делать длинные.
О т е ц. Ты можешь бегать и делать передачи.
Р о н. Да, я могу играть лучше.
О т е ц. Ты чувствуешь, что мог бы играть лучше.
Р о н. В следующий раз я собираюсь играть лучше.
О т е ц. Ты знаешь, что будешь играть лучше.
Обычно я бы встретил Рона такими фразами, как:
«Ты хороший игрок. У тебя просто была одна неудач ная игра. Не волнуйся, в следующий раз сыграешь лучше». Он, возможно, надулся бы и ушел в свою комнату.
Я сделал огромное открытие в этой группе. Чем больше стараешься прогнать плохие чувства ребен ка, тем больше он зацикливается на них. Чем спокой нее вы принимаете плохие чувства, тем легче детям от них избавиться. Я думаю, можно сказать, что, ес ли хочешь счастливую семью, нужно быть готовым разрешать детям выражать свое несчастливое со стояние».
«У Хэнса был сложный период. У него была учи тельница, которая строго обращалась с ним и кото рую он не любил. Когда он больше всего был недо волен собой и больше всего падал духом (обычно, когда он срывал на нас свои школьные неудачи), он называл себя тупым, ощущал, что никто его не любит из-за этого, говорил, что он единственный дурак в классе и т. д.
В один из таких вечеров мой муж сел и с боль шим беспокойством сказал ему вот что.
Ф р э н к
(мягко).Хэнс, ты не тупой.
X э н с. Я слишком тупой. Я тупой из тупых.
Ф р э н к. Но Хэнс, ты не тупой. Ты один из самых умных восьмилетних детей, которых я знаю.
Х э н с. Нет, я тупой.
Ф р э н к
(все еще мягко).Ты не тупой.
Х э н с. Я слишком тупой.
Это продолжалось снова и снова. Я не хотела вмешиваться и не могла больше это слушать, по этому я вышла из комнаты. К его чести, Фрэнк нико гда не терял самообладания, но Хэнс пошел спать, все еще повторяя, что он глупый, пребывая в плохом настроении.
Я зашла к нему. Мы с ним провели ужасный день.
Большую часть дня и вечер он посвятил тому, чтобы злить меня, поэтому я не думала, что способна об щаться с ним дальше. Однако он лежал в кровати, жалобно повторяя, что он тупой и что все его ненави дят, тогда я решила войти к нему. Я даже не знала, что я собиралась ему сказать. Я просто села на край кровати, совершенно измученная. Потом мне в голо ву пришла фраза, которую мы использовали на заня тиях, и я почти автоматически произнесла:
— Это очень неприятные ощущения.
Хэнс перестал говорить, что он тупой, и минуту молчал. Затем он сказал:
— Д а.
Это каким-то образом придало мне энергии, что бы продолжать. Я начала беспорядочно перечислять все хорошие и особенные вещи, которые он говорил или делал на протяжении лет. Он сначала слушал, а потом включился сам со своими собственными вос поминаниями. Он сказал: