На одном уровне сознания существовали только боль и вопли. Но на каком-то другом Ревелла постоянно и неотступно преследовал окру-жающий мир: он видел былинки перед глазами, неподвижный тихий лес, ветви в вышине. И маленький грузовичок, который остановился рядом с ним на дороге.
У человека, вылезшего из кабины и присевшего возле Ревелла на корточки, было морщинистое обветренное лицо. Судя по грубой одежде, он был фермером. Человек тронул Ревелла за плечо и спросил:
- Вы ранены?
- Восток! - крикнул Ревелл. - Восток!
- А вас можно переносить?
- Да! - взвизгнул страдалец. - Восток!
- Отвезу-ка я вас к лекарю.
Когда фермер поднял Ревелла и уложил в кузов грузовика, боль не усилилась. На таком расстоянии от передатчика её величина уже не мог-ла измениться.
Скрутив тряпицу, фермер запихнул её в разинутый рот Ревелла и сказал:
- Сожмите зубами, тогда полегчает.
Ревеллу не полегчало. Но тряпица хотя бы приглушала его крики. И то слава богу: собственные вопли пугали его.
Ревелл пребывал в сознании, когда фермер в сгущающихся сумер-ках внес его в здание, внешне похожее на поместье колониальной поры, но приютившее вполне современную больницу. Поэт видел склонивше-гося над ним врача, чувствовал его руку у себя на лбу, слышал, как врач благодарит фермера. Они наскоро обменялись несколькими словами, по-том фермер ушел, а врач снова склонился над Ревеллом. Это был моло-дой человек в белом халате, с пухлыми щеками и рыжей шевелюрой. Он казался сердитым и напуганным.
- Вы из тюрьмы, верно? - спросил врач.
Ревелл грыз свой кляп и орал, но сумел кивнуть. Точнее, судорож-но дернуть головой. Казалось, кто-то взрезал его подмышки ледяным но-жом, шею будто терли наждаком, суставы выворачивало. Так разделыва-ют крылышко цыпленка за обедом. В желудок словно налили кислоты, а в тело понатыкали иголок, да ещё жгли его паяльной лампой, одновремен-но сдирая кожу, вспарывая бритвой нервы и колотя молотками по мыш-цам. Чьи-то пальцы выдавливали ему глаза. Но эту боль придумал гений, вложивший в её создание все свое умение. Разум продолжал работать, и Ревелл все сознавал. Ему никак не удавалось лишиться чувств, впасть в забытье.
- Иные двуногие - те ещё скоты, - рассудил врач. - Попытаюсь извлечь из вас эту штуку. Не знаю, получится ли: нам не положено разби-раться в механизме её действия. Но попробую.
Он куда-то ушел и вскоре вернулся со шприцем.
- Это вас усыпит.
Ооооооооо!
- Его там нет. Мы обшарили весь лес.
Уордмэн злобно зыркнул на врача, хотя понимал, что ему придется принять эту истину.