Тем не менее она была единственной, кто знал его истинное имя. И она любила его совершенно беззаветно. Он мог говорить с ней, не опасаясь порицания.
– Этот Эндер Виггин, я не могу его прочесть, – сказал он.
– Я рада, что ты не можешь заглянуть в разум дьявола.
Но она не называла его дьяволом, пока ее не коснулась пропаганда, развернутая самим Ахиллесом. До этого ей не было дела до Эндера Виггина, потому что он никогда не сражался с ее драгоценным Ахиллесом Фландре, это делал его брат.
– Мама, я не знаю, что с ним сейчас делать.
– Ну, ты отомстишь за отца, разумеется.
– Эндер его не убивал.
– Он убийца. Он заслуживает смерти.
– Не от моих рук, мам.
– Сын великого Ахиллеса убивает монстра, – сказала мать. – От чьих же рук, если не твоих?
– Меня назовут убийцей.
– Твоего отца так тоже называли, – сказала она. – Ты лучше, чем он?
– Нет, мама.
Казалось, она решила, что это положило конец спору. Ахиллес был обескуражен. Она что, действительно хочет, чтобы он убил человека?
– Пусть ближайший кровный родственник Гегемона заплатит за убийство моего Ахиллеса, – сказала она. – Пусть все Виггины исчезнут. Все их злобное племя.
О нет! Она опять в своем настроении «кровной мести». Что ж, это же он завел разговор, ведь так? Это он зря. Теперь придется выслушать до конца.
И вот полилась неудержимая речь про позор великих преступлений, который можно смыть только кровью.
– Питер Виггин перехитрил нас, скончавшись от сердечного приступа, пока мы сюда летели, – сказала она. – Но теперь у нас в руках его брат и сестра. Как ты можешь упустить шанс, который сама судьба вложила тебе в руки?
– Мама, я не убийца.
– Чтобы отомстить за отца, не обязательно самому совершать убийство. Надеюсь, ты не считаешь себя Гамлетом?
И так далее, и так далее.
Обычно, когда она принималась за свое, Ахиллес слушал вполуха. Но сегодня каждое слово словно вонзалось в мозг. Действительно, это поразительное совпадение, что судьба привела к нему Виггина именно сейчас. Это совершенно иррационально, но ведь рациональна только математика, да и то не всегда. В реальном мире иррациональное происходило, в реальном мире случались самые невозможные совпадения, так как вероятность диктует, что совпадения не невозможны.
Так что, вместо того чтобы игнорировать мать, Ахиллес обнаружил, что задается вопросом: как можно организовать смерть Эндера Виггина без того, чтобы собственноручно его убивать?
Его мысли перескочили на более утонченный план: «Я уже наполовину уничтожил Эндера Виггина – как мне завершить этот процесс?»
Если Эндера просто убить, он станет мучеником. Но если Виггина спровоцировать на то, чтобы он убил снова – еще одного ребенка, – это уничтожит его раз и навсегда. Он всегда так поступал. Почувствовав соперника, он вынуждал его напасть, а затем убивал в процессе самозащиты. Он делал так дважды, и оба раза не понес наказания. Но его защитников здесь нет – все они почти наверняка уже мертвы. Остались только факты.