— Нет!!! — прозвенел крик принца, но я уже прыгнул, но и она прыгнула тоже, и случилось невероятное — я промахнулся. Её узкое копытце больно ударило мне в ключицу, и она ускакала; а люди кругом уже кричали:
— Спасайтесь, спасайтесь! — потому что огонь разрастался, переходя в настоящий лесной пожар; только принц махал мне по ту сторону огня и взывал:
— Найди её, найди, Лоэхра! Я спалю полкоролевства, чтобы обладать ею!
На этот раз она петляла и путала следы, но мы преследовали её до самого вечера, пока не увидели снова на опушке. Она будто ждала нас. Гончие псы уже громко и тяжело дышали, а она словно и не скакала целый день по лесу! Я уже знал, чем всё закончится, — и действительно, она трижды топнула, и перед нами опять вспыхнула трава.
Когда я вернулся в город, мне сказали, что принц уже спит и принять меня не сможет; но я видел свет в окне его спальни и понял, что он не хочет со мной говорить, потому что я не поймал женщину-лань.
На следующее утро он исчез. Во дворце всё стало вверх дном; как ни странно, никто, кроме меня, не догадался отправиться в лес. Я нашёл его там ближе к вечеру — уставшего, в пыльной одежде — и с пузырями ожогов на обеих руках!
— Проклятье, Лоэхра, — сказал он, — я не смогу жить без неё! Я пробовал говорить с ней, но она только смеётся, а когда пытаюсь приблизиться — тут же поджигает траву. Видишь, как выгорело?
Он повёл вокруг рукой, указывая на широкие чёрные пятна, освещённые вечерним солнцем.
— Завтра же расставь в лесу ловушки, — печально сказал принц, — мы должны поймать её.
Всю следующую неделю я дневал и ночевал в лесу; ни один зверь не смог бы обойти все ловушки, которые я расставил, — но она смогла. Порой мне казалось, что она следит за каждым моим шагом и тихо смеётся, потешаясь над старым глупым гончим псом. Несколько раз мы пытались поймать её у водопоя — надо отдать ей должное, привычек она не меняла, но были вознаграждены лишь ожогами и безнадёжно испорченным снаряжением. Принц провёл в лесу три дня; на исходе третьего он сказал:
— Я так хотел, чтобы она была моей — а теперь я, пожалуй, хочу, чтобы она умерла.
— Я тоже хочу этого, мой принц, — отвечал я. — И я сделаю это.
И вот теперь я ждал её, вооружённый луком и стрелами с вороньим опереньем; на поясе у меня висел длинный охотничий нож. Я ненавидел — первый раз в жизни, ненавидел её за то, что она сделала со всеми нами. Насколько слепо и самозабвенно мой принц желал ей обладать, настолько же слепо и самозабвенно я желал ей теперь смерти. Я очень хотел убить её.
— Лоэхра, ты ищешь меня? — на моё плечо опустилась тёплая рука; я резко развернулся, не давая себе и ей времени на раздумья, и всадил нож в левую грудную мышцу лани, то есть туда, где, обладай она нормальным женским телом, у неё должен был бы быть самый низ живота, совсем рядом с лоном. Она резко осела на задние ноги, слегка прогибаясь, и глубоко вздохнула. Я выдернул нож, и алая кровь толчком выплеснулась на блестящую шкуру. «Паховая артерия,» — почему-то отстранённо подумал я, а она заговорила: