Чувства Высоцкого к Влади тогда были столь нежными, что он посвятил ей сразу несколько стихотворений, в одном которых признался в следующем:
…Не видел я любой другой руки,
Которая бы так меня ласкала, —
Вот по таким тоскуют моряки, —
Сейчас моя душа затосковала.
Я песен петь не буду никому —
Пусть, может быть, ты этому не рада, —
Я для тебя могу пойти в тюрьму —
Пусть это будет за тебя награда…
В 20-х числах марта Высоцкий и Влади приезжают в Москву, где наш герой отмечается загулом — то есть даже французская кинодива ему в этом деле не препятствие. В итоге 25 марта 1969 года он в очередной раз срывает спектакль («Жизнь Галилея») и снова оказывается на грани увольнения из театра. Почти вся труппа возмущена его поведением, но не верит, что Высоцкого наконец-то отчислят. Золотухин записывает в своем дневнике следующий пассаж:
«Все наши охи, ахи — как мертвому припарка, все наши негодования, возмущения, уговоры, просьбы — все на хрен. А что мы должны после этого переживать, почему мы должны мучиться и сгорать перед зрителем от стыда?..».
В течение месяца Высоцкий не появляется в театре, после чего приезжает-таки в «Таганку» и встречается сначала с Любимовым (28 апреля), а потом и с директором театра Николаем Дупаком (29 апреля). Те настроены к нему благожелательно, но ссылаются на мнение партбюро: мол, как оно решит, так и будет. И как же решило судьбу Высоцкого партийное бюро? Естественно, положительно. Оно простило Высоцкого и вынесло окончательное решение по его судьбе на общее собрание труппы. Однако все прекрасно понимали, что это собрание — чистая формальность, поскольку спорить с партбюро себе дороже. А то, судя по всему, ориентировалось на самый верх — на горком, а тот, в свою очередь, — на ЦК КПСС. Видимо, именно там принималось решение в энный раз простить Высоцкого, поскольку его уход из «Таганки», как уже говорилось выше, мог сломать не только его судьбу, но и те виды, которые на него имели теневые воротилы советской идеологии и спецслужб.
Тем временем Влади, будучи в Москве, поднимает вопрос на уровне ЦК КПСС о покупке дачи под Москвой. Отметим, что у нее едва-едва завязались отношения с Высоцким, они еще официально не расписаны, а ею уже ставится вопрос о постоянном месте жительства в СССР. Цена дачи — в пределах 7–8 тысяч рублей. Доля Высоцкого в этом деле может быть существенна, поскольку его заработки уже достаточно высоки. Например, в 1967–1969 годах за съемки в трех фильмах, где у него главные роли, он заработал в общей сложности 5 тысяч рублей: за «Интервенцию» и «Хозяина тайги» — по 1,5 тысячи рублей, за «Опасные гастроли» — 2 тысячи, самый крупный гонорар Высоцкого в кино на тот момент.