– В тот день, когда ты меня из ментовки забирала. Первый раз я увидел его в этой квартире, на экране твоего телевизора.
Она бросается мне на шею. Вжимается в меня. Обнимает судорожно, вцепляясь в одежду. Безысходно. Будто знает, что я не смогу защитить.
– Почему? Почему ты мне сразу не рассказал?
– Никто бы не рассказал на моем месте. – Я чувствую ее влажные губы у себя на щеке. – Теперь ты знаешь.
– Мне страшно, Вова, – шепчет она. – Он убьет тебя.
– Главное – тебя он пока не вычислил.
– Ты знаешь, что с этим делать? – Она поднимает на меня глаза. – Есть вероятность, что он от тебя отстанет?
– Есть немного. – Я глажу ее по волосам. Смотрю ей в глаза, делая вид, будто мне смешно. Будто я тот парень из триллера, который победит маньяка. Будто у меня все под контролем. Хотя мы оба знаем: это не так. – Я спущусь за сигаретами.
Ненавижу фразу «есть немного». Как правило, ее произносят люди, сидящие по уши в говне, но отчаянно этого состояния не признающие. Например: «Ты в последнее время частенько бухой» – говорят обычно другу, который спивается.
– Ну, есть немного.
– Машину сильно разбил? (Зная, что разбил под списание.)
– Ну, есть немного.
То есть уже жопа. Ты это знаешь, и все это знают. Тут бы признать и согласиться. Но ты этим своим лицемерным «есть немного» ищешь компромисс с самим собой, признавая наличие проблемы и одновременно понижая ее уровень. Меня с детства учили, что компромиссы для лузеров. Даже если лузеры уезжают на «Бентли».
– Доброй ночи! – Она будто не видит меня. – Доброй ночи! – говорю я громче.
Продавщица, зевая, отрывается от разгадывания кроссворда.
– Пачку «Парламента», пожалуйста, – выдыхаю я, разглядывая батарею бутылок за ее спиной.
– Девяносто пять, – сонным голосом говорит она, бросая на прилавок пачку, большую часть которой занимает наклейка «КУРЕНИЕ ПРИВОДИТ К ИМПОТЕНЦИИ».
– Послушайте, а можно мне с какой-нибудь другой надписью? С угрозой выкидыша или с ампутацией конечностей.
– Вам не все равно, что курить? – Кажется, она еле удерживается от того, чтобы не покрутить пальцем у виска.
– Мне – нет!
– Начинается, – хмыкает она, пожимает плечами, лезет под прилавок. Копается там несколько минут, потом выныривает.
– «Парламент» весь такой. «Мальборо» будете брать? – чуть ли не тычет она пачкой мне в лицо.
«Курение – наркотическая зависимость», сообщает наклейка.
– Вот спасибо!
Расплачиваюсь и выхожу на улицу. Медленно распечатываю пачку, верчу в руках, словно что-то мешает мне достать сигарету. Еще раз перечитываю предупреждение про зависимость. В голове щелкает. Рывком вытаскиваю телефон, набираю номер: