Полюбовавшись на мое ничего, не понимающее лицо, змей, словно пушинку, подхватил меня с земли и, забросив к себе на плечо, отнес к воде, довольно насвистывая…
Купаться пришлось в тесном обществе ньера в кольце его гигантского хвоста, как в бассейне. А остальная, «человеческая» часть нааганита возвышалась надо мной, нервируя своим пристальным посветлевшим зеленым взглядом и прикосновениями холодных пальцев, время от времени изучавших изгибы моего тела, скрытого водой до пояса. Глубже в реку просто не пустили.
- Дэйрашшш, а почему я стала понимать твой язык? Это из-за «дара жизни»? – спросила я, удерживая по приказу ньера свои длинные волосы руками, стараясь не обращать внимания на скользящие по спине, груди и бедрам мыльные мужские ладони.
- Нет, я вживил в тебя ашшу – органический переводчик, маячок. Теперь ты сможеш-ш-шь понимать любой язык: ашша автоматически преобразует звуковые волны твоего собеседника в понятные для тебя значения. У меня такой же имплант.
Заметив, как я вздрогнула при слове имплант, успокаивающе погладил по голове:
- Он не причинит тебе вреда. Нам вживляют его с самого рождения. Это не только переводчик, но и защита. Я буду вс-с-сегда знать, где тебя ис-с-скать, поэтому не советую с-с-сбегать, за это очень строго накажу. К тому же тебя вс-с-се равно вернут обратно: ты помечена как моя собс-с-ственность. Причинить тебе вред – нанести мне прямое оскорбление и дать право моему дому на любую компенсацию. Можеш-ш-шь опустить руки, – спокойно закончил змей, окатывая меня сверху водой из огромных, как ковш, ладоней.
- А избавиться от этого маяка можно? – посмотрела прямо в змеиные глаза.
- Можно, – нааганит оскалился, – правда, только со смертью носителя. Других с-с-способов не существует. Ашша уже полностью распространилась по всему твоему организму.
Не удержавшись, я очень грубо и со вкусом выругалась на «великом русском», как принято у нас на родине. Удивленно засвистевший змей приказал повторить слова еще раз и дать значение несовместимым понятиям. Весь кайф обломал, гад!
Добавив еще парочку эпитетов, повторила и с удовольствием пояснила «кому, куда, каким местом, к каким родственникам и зачем»!
Веселились так, словно я анекдот рассказала…
Вечерело. С реки тянуло свежестью и сыростью, поэтому я набросила на плечи ветровку. Сидя на валуне около ярко горящего костра, грела свои ладони о горячую железную кружку с тонизирующим напитком, приготовленным специально для меня ньером, и думала. Думала, как мне жить дальше: «Смогу ли я все это принять? Смириться, не впасть в отчаянье. Приспособиться, жить по чужим законам и правилам. Жить с не человеком, рожать от него детей. Быть для него всего лишь ценным имуществом… Но…»