— Я предлагал несколько типов, метательных снарядов, отличавшихся между собой по приспособлению для получения огня, сообщающего взрыв динамиту, и только в последнее время придумал данную форму снаряда. Огонь по стопину передается моментально и, следовательно, взрыв должен произойти в то мгновение, как только снаряд ударится о препятствие… (Из показаний Н. И. Кибальчича).
О днях, проведенных Желябовым перед 1 марта, мы таем мало. Суханов впоследствии на суде показал: и двадцатых числах февраля он, по предложению Желябова, стал ходить в лавку Кобозева и там работать. 24 февраля Андрей Иванович приводит в лавку для работы своего друга Тригони.
26 февраля у Желябова был Меркулов и по его получению отвез в лавку несколько холщевых мешков. Желябов и этим занимался.
27 февраля Меркулов встретился с Желябовым у Тригони. Тригони говорил Желябову, что в лавке работа встречает затруднения.
— Пожалуй, еще не поспеем,
Меркулов получил от Желябова большую бутыль, фунтов 10 весом, завязанную в мешок; бутыль надо было доставить в лавку сыров.
По этим отрывочным сведениям можно судить, на сколько разнообразна была в эти дни деятельность Андрея Ивановича.
Нет, он отнюдь не чувствовал себя в тупике.
В конце января в Петербург приехал член Исполнительного комитета М. Тригони, сверстник и друг Желябова еще с гимназической скамьи. Тригони заметил за собой наблюдение. Он знал, что его ищут и Крыму, но мер нужных не принял, надеясь на звание помощника присяжного поверенного. Наблюдение потом как-будто прекратилось, но 25 февраля Тригони обратил внимание на своего соседа, отставного капитана во флотской форме. Капитан юлил перед Тригони, был необычайно и подозрительно предупредительным. 27 февраля Тригони в половине седьмого вечера возтвратился домой от Суханова. Спустя полчаса вошел Желябов.
— У тебя в квартире, — сказал он, — кажется, полиция… Тригони вышел в коридор, был схвачен и отведен в пустой номер[90].
Желябов тоже был арестован. Он не сопротивлялся, отдал револьвер жандармам, но назвать себя отказался. Генерал Шебеко утверждал: Желябов не пустил в дело оружие, будучи убежден, что организация покушения закончена и арест его, Желябова, только ускорит развязку. Все это очень сомнительно. Скорее всего Андрей Иванович либо не успел взяться за оружие, либо просто не видел в том смысла. При обыске у Тригони полиция обнаружила около двухсот номеров "Народной Воли" и рукопись "О провинциальных революционных организациях и отношении их к центральной организации". Осторожностью Тригони, видимо, не отличался.