Дорога вильнула вокруг последнего из холмов – и уткнулась в деревню. Никаких уличных фонарей здесь, разумеется, не было. Только в редких окнах, не забранных ставнями, горел свет. Здесь мы поехали уже медленнее, и вскоре достигли подножья холма, на котором располагался замок. Но у развалин делать было нечего; откровенно говоря, я по такой погоде толком и разглядеть их не могла. Зато прекрасно рассмотрела огромный коттедж – всего в два этажа, зато в длину и в ширину не уступающий иному дворцу. Он стоял прямо у истока дороги, что карабкалась вверх по отлогому склону холма – к древней резиденции Валтеров.
Во дворе топтался высокий широкоплечий мужчина с переносным фонарём.
– Это мистер Аклтон, – негромко пояснил адвокат. – Фрэнк Аклтон, я писал о нём. Он сын старого смотрителя, которого назначила ещё леди Милдред, должность свою получил по наследству. Его супругу зовут Сьюзен Аклтон, и она превосходная кухарка. Думаю, что мы успели как раз к ужину.
– Неужели вы не потеряли аппетит, мистер Панч, даже после того, что случилось по дороге? – невозмутимо поинтересовалась Паола, зябко поправляя накидку.
– Мне с юности приходится зарабатывать на жизнь собственной головой, миссис Мариани, – ответил он без тени улыбки. – А голова, к сожалению, на пустой желудок способна производить только глупости.
Пока Джул выгружал багаж из шарабана, а Паола уводила детей в дом, мы с мистером Панчем вкратце рассказали смотрителю о трагическом происшествии. Фрэнк Аклтон оказался на удивление впечатлительным человеком для своего грозного облика:
– Мать честная! – воскликнул он, не позволив адвокату даже закончить фразу. – Что ж это деется! Вы, леди Виржиния, не извольте волноваться-то, мы, этого… Ёжики-селёдки, кто ж это помер-то? Ой, беда…
Несмотря на трагическую обстановку, мне с трудом удалось сдержать улыбку. Мистер Аклтон так переживал, что я не отважилась отправить его вместе с Грунджем без присмотра и попросила Джула сопроводить их на всякий случай. А вот супруга почтенного смотрителя была женщиной куда более рассудительной, спокойной и, похоже, неплохо образованной – насколько это возможно для глубокой провинции.
– Все умирают, – философски заметила миссис Аклтон, худощавая светловолосая особа лет сорока с небольшим. Глаза у неё были ясными, голубыми, как зимнее небо. – Правда, у нас в последнее время смерти что-то зачастили… Надеюсь, дети не видели ничего слишком пугающего? Аппетит не пропал? Ужасно, когда маленькие дети плохо едят.
– Полностью с вами согласна, – кивнула Паола, и я поняла, что они наверняка найдут общий язык.