– Этого ещё не хватало! – искренне разозлилась я. И мистер Панч посмел умолчать о подобном разгуле суеверий! Неудивительно, что рабочие в конце концов перепугались и едва ли не разбежались. – В первый раз слышу о чём-то подобном. Адвокат мне не докладывал, иначе бы я…
– Просто теряюсь в догадках, что бы вы тогда сделали, – ухмыльнулся Эллис. – Ну, я уже имел дело с алхимиком… Лет шесть назад. Жаль, в итоге он оказался заурядным отравителем, который убил своего богатого дядюшку, обставив дело как несчастный случай. Ну, знаете, пригласил понаблюдать за изготовлением философского камня, затем отлучился, оставив беднягу в лаборатории, где тот благополучно надышался парами ртути… Впрочем, сейчас не об этом, – прервал он сам себя и нахмурился. – Ваш алхимик вроде бы пореспектабельней будет. Начнём с того, что он отнюдь не юн. У него две взрослые дочери, говорят, редкие красавицы.
Я вспомнила Дугласа Шилдса и его сына Энтони, прелестного мальчика – ангела и обликом, и душою.
Сердце защемило.
– К сожалению, даже самая прекрасная семья не является гарантией того, что человек не пойдёт по кривой дорожке. – Я постаралась произнести эти слова ровно и философски, но вышло горько, придушенно, с постыдным надрывом.
Тогда из-за моей наивности погибла Эвани…
Эллис сделал вид, что ничего не заметил, и пожал плечами:
– Да, это известный принцип. Я вам рассказывал о «правиле собаки», Виржиния? – вдруг встал он передо мною, доверительно заглядывая в лицо. Глаза у Эллиса сейчас были ярко-голубые, несмотря на пасмурную погоду; в мгновения, подобные этому, я сомневалась, что они меняют свой цвет лишь в зависимости от окружающей обстановки. – Нет? Так слушайте. Предположим, вы ночью идёте по тёмной улице – и вдруг вам навстречу попадается бедно одетый мужчина. Вы подумаете о чём-то плохом?
Я поразмыслила и кивнула:
– Пожалуй, да. Что может порядочный человек делать на улице ночью?
– Замечательно, – улыбнулся Эллис. – Теперь заменим оборванца джентльменом. Итак?
– То же самое, – вздохнула я. – Джентльмен даже подозрительней.
– Военный в генеральском мундире? Герцог? Старик? Юноша?
– Ничего не меняется, – вынужденно признала я. – Всё равно мне станет не по себе.
– Прекрасно. – Улыбка Эллиса стала ещё шире. – А теперь вернёмся к оборванцу из первой сценки. Пускай он, к примеру, ведёт на веревке щенка. Теперь страшно?
Я послушно представила себе это зрелище… и с лёгким удивлением призналась:
– Наверное, нет. Ведь понятно, почему он оказался на улице ночью. Собака царапалась и просилась на прогулку, а у джентльмена, вероятно, была бессонница, вот он и… Эллис, вы смеётесь?