Последовала пауза, в течение которой Макэлрой возился с биноклем, пока наконец не отыскал морпеха, лежащего на спине у самого ограждения балкона.
— Я тебя нашел.
— Мне нужны разведданные. Видишь кого-нибудь из боевиков?
— Нет, они все внизу. На верхних этажах никакого движения. Ты уверен, что это хороший план?
— А ты можешь предложить что-нибудь получше?
— Дружище, у меня нет никаких мыслей. Но ты долго будешь оставаться у всех на виду, и если боевики тебя заметят, подстрелить тебя будет проще простого, и даже если пуля не сразит тебя наповал, ты грохнешься с высоты головой или спиной вниз и надолго переломаешь себе что-нибудь важное. К тому же, возможно, это сорвет сделку с освобождением заложников.
— Ты забыл самое главное. Я до смерти боюсь высоты.
— Ну хорошо, я бы сместился футов на пятьдесят влево. Там между балконами соседних этажей проходят опоры. Кажется, они украшены какой-то липовой отделкой в духе начала века. Может, этого будет достаточно, чтобы упереться руками и ногами.
— Отличная работа.
— У тебя есть гарнитура к телефону?
— Ага. Дома в коробке.
— Ладно, языком я тебя все равно наверх не подниму. Я буду наблюдать и… — И что? Макэлрой не мог сделать ровным счетом ничего. Ему оставалось только наблюдать со стороны. — Удачи тебе, морпех. Semper fi и все остальное.
Убрав телефон, Рей отполз влево на пятьдесят футов. Он понимал, что времени у него в обрез и нельзя шуметь. Нельзя потеть, кряхтеть, тяжело дышать, глотать — вообще ничего нельзя. Это была чистой воды акробатика на смертельно опасной высоте перед аудиторией убийц, которые, хотелось надеяться, не имели привычки поглядывать вверх. К счастью, поскольку творцы парка развлечений утыкали все деревьями, смотреть вверх мешало густое сплетение искусственных ветвей. Одно слово: «пластик». Может, это поможет.
Приподнявшись, Рей еще раз огляделся вокруг.
Никто из боевиков-сомалийцев не насторожился. Они бесцельно бродили, собирались маленькими группками, вероятно, в нарушение приказа, и в целом выглядели вполне довольными. Если они и гадали, куда запропастились их приятели под номерами с первого по четвертый, то никак это не показывали.
«Ну хорошо, — сказал себе Рей, — пошел!»
«Не хочу идти», — ответил он себе.
Как там говорила Молли с неизменной улыбкой на лице? «Что ж, тебе не повезло».
Сначала Рей прислонился к ограждению балкона, надежно ухватившись за опору, имевшую добрых шесть дюймов в поперечнике, того же самого желтовато-зеленого цвета, как и все остальное в этой желтовато-зеленой металлической вселенной. Затем он поставил ногу на выступающий завиток стали, тщеславное подобие кованой чугунной решетки на балконе здания в старом центре Нового Орлеана на Бурбон-стрит, и действительно выступ оказался довольно прочным, и Рей взобрался вверх, сознавая, что теперь весь вес его тела держится только на этом куске лжечугуна. Подтянувшись, он почувствовал, что держится достаточно надежно, и, разжав на мгновение руку, перехватился выше. У него дрогнула нога; он поскользнулся, но каким-то образом успел спохватиться и, опередив проскальзывание, крепко уперся ногой в чугунный выступ. Удержав равновесие, Рей уцепился за опору обеими руками и поднял вверх вторую ногу, ища опору для мыска.