Салли…
Ладно, Том, забудь. Она хочет остаться тут с тобой – отлично, пусть остается. В любом случае ей не понравится поездка на гору, ведь это не ее идея. Все равно с ней нормально не пообщаешься. Она только и будет, что затевать перепалки с сестрой и ныть, что ей вечно приходится приглядывать за Виллом. Другими словами, она будет только скрипеть и все.
Салли, Джесси вообще почти никогда не ноет и с удовольствием присматривает за братом…
Ты просто не понимаешь, какая она! – Салли Махо сорвалась на крик. И ненависть в ее голосе заставила Джесси съежиться. – Богом клянусь, иногда ты ведешь себя так, словно она твоя девушка, а не дочь!
На этот раз замолчал отец, а когда снова заговорил, его голос был мягким и очень холодным:
Подло, низко и нечестно так говорить.
Джесси сидела на террасе, смотрела на звезды, и ее беспокойство сменялось ужасом. Ей захотелось опять сложить пальцы, посмотреть на какую-нибудь звездочку и пожелать, чтобы все стало как прежде. Уж лучше бы она поехала вместе со всеми в день затмения.
Потом из гостиной донесся звук отодвигаемого стула.
Прости меня, – сказала Салли, и хотя голос звучал по-прежнему зло, в нем сквозил легкий страх. – Да забирай ее, если хочешь! Пожалуйста, забирай! Мне не жалко!
Потом донесся звук каблучков, уходящих прочь. Потом – чирканье «Зиппо». Папа зажег сигарету.
Джесси почувствовала, что по щекам бегут теплые слезы. Ей было стыдно и больно, но в то же время она была очень довольна, что все закончилось и не зашло дальше. Они с Мэдди заметили, что последнее время споры родителей случались все чаще и были все злее. И что с каждым разом было все тяжелее растопить лед, появляющийся между ними после этих споров. Но ведь вряд ли такое возможно, что папа с мамой…
Нет, – оборвала она себя, прежде чем закончила мысль. – Это действительно невозможно, так что давай заткнись.
Может быть, смена обстановки разгонит печальные мысли? Джесси поднялась, сбежала вниз с террасы и направилась к озеру. Там она и сидела, бросая в воду камушки, когда через полчаса подошел отец.
– Затменные бургеры на двоих, – сказал он и поцеловал ее в шею. Он успел побриться, его подбородок был мягким и от него очень приятно пахло. По спине Джесси опять пробежали мурашки. – Я все уладил.
– Она сильно ругалась?
– Не-а, не сильно, – рассмеялся отец. – Сказала, что ей все равно, ведь ты хорошо себя вела всю неделю и…
Джесси забыла о своей догадке, что папа знает об акустических свойствах гостиной, и то, что он так щедро солгал, тронуло ее почти до слез. Она повернулась к нему, обняла за шею и принялась целовать его щеки и губы. Он страшно удивился. И судорожно отдернул руки, как только они коснулись ее маленьких грудей. По всему телу опять пробежали мурашки, и на этот раз гораздо сильнее – так, что стало почти больно. И тут, словно при déjà vu, она вспомнила о странных противоречиях взрослого мира, где можно заказать ежевичное жаркое или яичницу в лимонном соке… и некоторые действительно заказывают. Потом папа обнял ее и прижал к себе. И даже если его руки задержались чуть дольше там, она этого не заметила.